manodṛśyamidaṃ dvaitaṃ yatkiñcitsacarācaram |

manaso hyamanībhāve dvaitaṃ naivopalabhyate || 31 ||

31. Все в этом мире двойственности, одушевленное или неодушевленное, есть не что иное, как восприятие ума. Ибо двойственность не воспринимается, когда ум становится не-умом128.

ātmasatyānubodhena na saṅkalpayate yadā |

amanastāṃ tadā yāti grāhyābhāve tadagraham || 32 ||

32. Когда ум перестает воображать вследствие понимания – «Атман есть реальность», тогда достигается состояние не-ума, ибо нет восприятия при отсутствии воспринимаемого.

akalpakamajaṃ jñānaṃ jñeyābhinnaṃ pracakṣate |

brahmajñeyamajaṃ nityamajenājaṃ vibudhyate || 33 ||

33. Знание, нерожденное и свободное от воображения, неотличимо от познаваемого. Неизменный и не имеющий рождения Брахман – единственный объект знания. Говорят, что нерожденный известен только нерожденным129.

nigṛhītasya manaso nirvikalpasya dhīmataḥ |

pracāraḥ sa tu vijñeyaḥ suṣupte’nyo na tatsamaḥ || 34 ||

34. Необходимо распознавать деятельность ума, который находится под контролем, свободен от всяких измышлений и наполнен мудростью, и отличающееся состояние ума в глубоком сне130.

līyate hi suṣupte tannigṛhītaṃ na līyate |

tadeva nirbhayaṃ brahma jñānālokaṃ samantataḥ || 35 ||

35. Ум растворяется в глубоком сне, но когда он обуздан, он не растворяется. Тогда этот ум становится как Брахман, бесстрашный и преисполненный со всех сторон светом чистого знания131.

ajamanidramasvapnamanāmakamarūpakam |

sakṛdvibhātaṃ sarvajñaṃ nopacāraḥ kathañcana || 36 ||

36. (Этот Брахман) не рожден, свободен от сновидений и глубокого сна, лишен имен и форм. Он вечно сияет и всеведущ. Никакими способами невозможно поклоняться ему.

sarvābhilāpavigataḥ sarvacintāsamutthitaḥ |

supraśāntaḥ sakṛjjyotiḥ samādhiracalo’bhayaḥ || 37 ||

37. Он находится за пределами всех слов, за пределами всех мыслей. Он полностью умиротворен. Он вечный свет, Он неколебим и лишен страха. Это достижимо посредством интенсивного сосредоточения в самадхи132.

graho na tatra notsargraścintā yatra na vidyate |

ātmasaṃsthaṃ tadā jñānamajāti samatāṃ gatam || 38 ||

38. Где нет мышления (чинта), нет приятия и отвержения. Когда знание утверждается в Атмане, достигается состояние нерожденности и тождественности133.

asparśayogo vai nāma durdarśaḥ sarvayogibhiḥ |

yogino bibhyati hyasmādabhaye bhayadarśinaḥ || 39 ||

39. Эта йога, именуемая «йогой без отношений», трудно постижима для всех йогинов. Ведь йогины страшатся ее; они видят страх в том, что лишено страха134.

manaso nigrahāyattamabhayaṃ sarvayoginām |

duḥkhakṣayaḥ prabodhaścāpyakṣayā śāntireva ca || 40 ||

40. Для всех этих йогинов бесстрашие, прекращение страданий, пробуждение и нерушимое умиротворение зависят от обуздания ума.

utseka udadheryadvatkuśāgreṇaikabindunā |

manaso nigrahastadvadbhavedaparikhedataḥ || 41 ||

41. Ум можно взять под контроль неустанным усилием, подобным тому, которое необходимо, чтобы осушить океан, капля за каплей, с помощью травинки.

upāyena nigṛhṇīyādvikṣiptaṃ kāmabhogayoḥ |

suprasannaṃ laye caiva yathā kāmo layastathā || 42 ||

42. Следует контролировать ум с помощью надлежащих средств, когда он рассеян желаниями удовольствий, а также когда он безмятежен в состоянии растворения. Ибо в состоянии растворения остаются желания135.

duḥkhaṃ sarvamanusmṛtya kāmabhogānnivartayet |

ajaṃ sarvamanusmṛtya jātaṃ naiva tu paśyati || 43 ||

43. Следует отвратить ум от наслаждения удовольствиями, помятуя, что все они сопровождаются страданиями. Если помнить, что все есть Нерожденный (Брахман), порожденное (двойственное) не будет видно136.

laye sambodhayeccittaṃ vikṣiptaṃ śamayetpunaḥ |