– Мэни вже восемьдесят пять рокив, я ничого не боюсь, во вязницю нэ посадють, – с гордостью заявил ветеран УПА-УНСО.

Чепурной отлично понимал психику колченогого деда, защищающего кладбище, где и ему было уготовано место для вечного сна.

– Граждане, прошу отойти подальше, не вынуждайте применять силу,– потребовал он – Не ровен час, кто-нибудь свалится могилу.

Драгин не предлагал им разойтись по домам, так как среди зевак могли быть носителя ценной для следствия информации.

2

Любопытство взяло верх, за Степанидой Клушей угомонились и остальные зрители. Лишь иногда слышался приглушенный шепот, да пацаны-забияки задирались друг с другом. Но их живо успокаивали взрослые. Взгляды были устремлены в темный прямоугольник могилы, углублявшейся с каждым штыком лопаты. Копатели действовали споро, комья глины летели вверх, образуя у края раскопа желтовато-бурый бруствер.

Чепурному, лишь потому, он был в милицейской форме (следователь попросил перед поездкой, на всякий случай, сменить цивильный костюм) удалось оттеснить толпу метров на пять. Лишь Клуше, дабы она не закатила истерику, позволили находиться поблизости.

В таких случаях в западных странах предусмотрительные полисмены ограждают места происшествий, преступлений оранжевыми или зелеными лентами и никто из посторонних не рискнет сунуться в эту запретную зону. Таков менталитет у законопослушных граждан, а сельского жителя, которому до всего есть дело, еще не один год придется воспитывать и держать, как говорится, в узде.

Драгин, Звенько и Кендюх внимательно наблюдали за копателями, иногда давая советы. На глубине метра штыковая лопата одного и мужиков уперлась в твердый предмет, и он обратил свой взор на следователя.

– Осторожно, обкапывайте по сторонам, чтобы не повредить,– велел Юрий Владимирович и мужики, отложив в сторону штыковые, взяли в руки совковые лопаты. Подобно археологам, что на раскопках древних городищ, принялись снимать влажный грунт. Вскоре показалась серо-стального цвета ткань одежды, а затем полусогнутое тело мужчины.

– Нашли, на-шли-и, – весть пробежала по толпе и, первые ряды зрителей устремились к краю могилы, но Чепурной, выхватив из кобуры пистолет, остановил грозным окриком:

– Назад, опасно! Куда лезешь, деревня?! Сыпной тиф, сифилис, гонорея и прочая зараза! Буду стрелять без предупреждение на поражение!

Угроза о тифе, а еще более перекошенное в гневе лицо офицера с пистолетом в руке, подействовали отрезвляюще – толпа, ропща, отхлынула назад. В этот момент и кинологу Алексею Шпигу нашлась работа. Вместе с Чаком, как тот пограничник, что на знаменитой косе Тузла в Керченском проливе, он дефилировал по нейтральной полосе между толпой и могилой. Пес рычал на тех, кто норовил заступить за эту полосу. Между тем мужики выбрали почву вокруг трупа и один из них спросил:

– Что дальше делать, командир?

– Вытаскивайте его наверх!– приказал следователь. Они попытались поднять, не удержали и труп увесистым кулем подмял под своей тяжестью одного из мужиков.

– Во, блин, тяжелый, жирный кабан, наел холку на дармовых харчах! – завопил тот, выбираясь из-под трупа, пожаловался.– Начальник, нужна помощь, не управиться нам вдвоем, задавит своей тушей.

Весь этот процесс Андрей Звенько снимал цифровой видеокамерой.

– Михаил! – Иван окликнул милиционера-водителя УАЗа.– Неси кусок брезента и фал, будем кантовать покойника.

– Аккуратно, ребята,– на сей раз, попросил инженер Кендюх. – У него должен быть в кармане мобильный телефон. Не повредите аппарат, он, наверняка, содержит ценные сведения.

Мужики, кряхтя и упираясь ногами в стенки могилы, положили труп на брезент и завернули, словно мумию. Посредине куль обвязали фалом, конец которого подали Чепурному и сержанту.