- Ой, какая снегурка-а-а…

- И вас с наступающим! – пискнула Люба и протиснулась в подъезд. Лифт ждать не стала, что там, четвертый этаж, дел-то. И по лестнице дробно застучали ее каблуки.

У двери квартиры Самойловых перевела дух, посмотрела на часы на запястье. Без десяти. Отлично, она укладывается. Давя на кнопку звонка, Люба ощущала практически спортивный азарт. Она успела. Успела!

Спустя полминуты от этой уверенности не осталось и следа. Никто не торопился открывать ей дверь. А с чего она, собственно, решила, что Самойловы встречают Новый год дома? Вот в квартире Соловьевых, например, сейчас темно и пусто. И у Самойловых, похоже, та же самая ситуация.

Люба устало привалилась к стене рядом с дверью. Перспективу встретить Новый год на улице сменил вполне реальный шанс сделать то же самое в подъезде. Здесь, конечно, теплее, но в целом… Загремел замок, Люба обернулась к двери. Та распахнулась. За порогом стоял звероящер Колька собственной персоной. Звероящер хмуро и недоуменно разглядывал ее, растирая ладонью грудь. Одет он был в изрядно помятые пижамные штаны в красно-белую клетку, рыжую щетину и темно-розовое пятно на плече.

- Привет.

- Привет, - невнятно промычал Ник, маскируя своей здоровенной лапищей богатырский зевок.

- Войти можно?

- Угу, - еще один зевок на грани риска вывиха челюсти. Отступает назад. – Заходи, Люб.

Она шагает через порог, закрывая за собой дверь.

- А с чего ты решил, что я Люба? – фраза, в общем-то, дежурная для их троицы.

- Методом дедукции вычислил.

- А ну-ка? – Коля у них троих всегда вызывал желание подколоть, и сейчас она тоже не смогла удержаться.

- Ну, Соня, насколько я в курсе, в Париже, а поскольку рядом нет Витьки, то ты и не Надя. Значит, ты Люба.

- Просто Шерлок Холмс и доктор Ватсон в одном лице! – фыркает Люба. Странный разговор у них начался все-таки. А время идет, взгляд на настенные часы у Ника за спиной. Семь минут до Нового года. – А что, Витя с Надей, например, поссориться не могут?

- Могут. Они это и делают, по-моему, с завидной регулярностью. Но как бы они ни ругались, Витька свою ненаглядную на ночь глядя из дому не выпустит. Слушай, - Николай, похоже, окончательно собирается с мыслями, - а ты чего пришла-то?

Прямой вопрос. Ответа нет. Лучший способ защиты – это нападение.

- А ты что, спал, что ли?

- Угу, - словно в подтверждение своих слов он разводит руки в стороны, а потом поднимает верх и сладко, совершенно по-кошачьи потягивается. – Спал. Хорошо так спал. Пока меня не разбудили.

Она его почти не слышит. Гадает – свалятся или нет сползшие совсем до границы приличия от потягивающих движений штаны. И почему-то вдруг вылезают на первый план детали. На которые ей раньше бы и в голову не пришло обращать внимание. Например, что у него абсолютно гладко выбритые подмышки. И грудь у него тоже гладкая, но это все же, наверное, от природы, а не от бритвы. А еще – что фигура у него просто отличная. На ее вкус, его, конечно, многовато, но многовато соразмерно. Все, как надо – плечи, руки и даже пресс. На котором, кстати, как раз растительность есть – в виде тонкой полоски темно-рыжих волос. Нет, это все-таки неприлично – так разглядывать парня, тем более того, которого ты знаешь, как облупленного. Или все же не знаешь?..

- Люб, ты мне так и не ответила – ты зачем пришла? Ты к Варьке? Так ее дома нет, гулеванит где-то, родители тоже в гостях. Я один. Мои завтра в лучшем случае к обеду дома появятся.

- Нет, не к Варе. К тебе, - она сама удивлена своими словами. Само собой вырывалось почему-то.

- Да? – рыжие брови взлетают вверх. – А… зачем?