– Уважаемые аксакалы! – обратился Бакай ко всем знатным людям города от имени Манаса. – Мы не тронем вас. До нас дошли слухи, что ваш хан, Текес-хан, собирается напасть на кыргызов по приказу Эсенкана. Мы сегодня убедились, что никакое нападение не готовилось. Но вы ждали помощи от Орго-хана. Никакой помощи от Орго-хана не будет. Ваш хан убил себя сам. Это большая беда для народа, для вас равносильно тому, что тело осталось без головы. Мы не хотим оставить вас в беде, поэтому просим выбрать себе хана. Мы не желаем вам зла. Мы хотим, чтобы между нашими народами воцарился мир и взаимная дружба.

Вызвался говорить с Бакаем самый старший из аксакалов города, горбатый, с длинной белой бородой, с морщинистым лицом и потухшими глазами, восьмидесятилетний Карача. Он выразил благодарность от имени народа города Манасу и Бакаю за великодушный поступок, что они не стали их грабить и убивать. Подтвердил готовность народов Турпана служить своим пятидесятитысячным войском во главе с Шунгиром в рядах войска Манаса в течение нескольких лет без требования добычи от военных походов.

Бакай тоже поблагодарил старца Карача за понимание и обратился к нему с предложением.

– Аксакал Карача! – Бакай окинул своим взглядом всех знатных людей города. – От имени народа может говорить только хан. Наш молодой хан Манас хотел бы заключить соглашение о мире с вашим ханом. Выберите его.

Все были согласны с Бакаем. Все знатные люди города начали обсуждать между собой, кого же выбрать ханом народов земли Турпана.

Обратились к одному богачу, главе племени стремя тысячами тютюнов людей, с тремястами тысячами голов скотины, по имени Уйшимбай, кто отказался по причине, что у него силы еле хватает только на то, чтобы справляться со скотиной.

Отказались стать ханом народа силач Дардак и еще один богач Токе.

Несмотря на старческий возраст Карача, все знатные люди города были вынуждены обратиться именно к нему с просьбой возглавить ханство на Турпанской земле. Глава очень крупного племени калмыков, свыше девятисот тысяч тютюнов, оказался в трудном положении.

Если согласиться с предложением знати, на старости лет сможет ли он справиться с ханством или с позором уступит место другому человеку? Хочет отказаться, как и все остальные, но слушать его не хотят, единогласно обещают помочь.

Прибежала в это время девушка лет семнадцати в мужском одеянии, но в девичьей тюбетейке, с плетеными косами черных волос, накинутыми на спину, с множеством серебряных украшений, вплетенных в косы. На внешних очертаниях девушки вырисовывалось богатырское сложение и непоколебимая воля.

– Нечего, отец, соглашаться, – отрезала она, обращаясь к старцу, при этом она слегка улыбалась, будто просит прощения за вмешательство. – Не сможешь ты справляться с ханством. Иногда путаешь утро с вечером.

Такое резкое заявление девушки отрезвило всех сидящих, особенно самого Карача. Он уже собрался было дать согласие стать ханом. А слова дочери Сайкал будто облили его ледяной водой и вернули к трезвым мыслям.

– Правильно говорит дочь моя Сайкал, – сказал он, Карача. – Иной раз путаюсь в простых вещах. Давайте выберем ханом младшего брата Текес-хана Тейиша. Он самый младший из шести сыновей Темиркана. Но он самый умный из всех братьев…

Манас дальше не слушал разговоры знати города. Сайкал, дочь старца Карача, целиком и полностью овладела его сознанием. Высокая красавица напоминала среди грубой силы саму нежность и приятную хрупкость, что нужно беречь и лелеять каждому из присутствующих. Он не мог оторвать от нее взгляда. Высокое стройное телосложение девушки подчеркивалось гибкой, тонкой талией. Ее белое лицо на гордой точеной головке украсили румяные щеки с алыми губами. Сияющие, глубоко посаженные большие глаза под густыми черными бровями временами нежно сверлили сердце Манаса, мстя ему за то, что до сих пор он не замечал такую степную красавицу.