Заведя машину, свою пока самую крупную в жизни покупку, покурил, пока она прогревалась. Сел и, не зная, какая музыка была бы созвучной танцующему сердцу, остался в тишине, не став эквилибрировать радиостанциями. Поехал домой. Медленно. Никогда не приходилось так бережно плестись по пустой дороге.
Лучший вечер в его жизни.
Глава 3
Сомневающийся подобен морской волне, ветром поднимаемой и развеваемой…
Иакова 1:6
Когда душевное наслаждение начало испаряться, позвонила Машка и окончательно его приземлила.
– За-а-ай! Приве-е-ет! – ей всегда казалось, что тянуть слова – женственно и сексуально, давно обесцененное «зая» тоже любила. – Как ты? Как твои дела, а-а-а?
– Привет. Домой еду. Ты как?
– Я хорошо-о-о. Вот покушала. Мама в гостях. Папа скоро будет. Погулять не заедешь? Или устал после работы?
– Устал. А как погулять? Пройтись или что? – Антону не хотелось успевать с сексом до прихода ее отца. Впопыхах не любил. Да и к Машке сейчас, несмотря на обычное желание, не тянуло.
Ему и раньше казалось, что пусть она милая, понятная и домашняя, но ничего кроме постели их не связывало. Встречались, да. Но скучно было слушать, как день прошел и как живут подруги. Тем более прерывались ее разговоры о будущем, об их будущем. Он часто подумывал о расставании, но поводов не было, а ее тело влекло.
– Ну домой поздно. Папа скоро приедет, – и после паузы добавила: – Иногда мне кажется, что я… Я нужна тебе только для этого. Понимаешь? Для этого, и все. Мы давно никуда не ходили и по телефону редко… Встречаемся просто, чтобы ты…
– Маш, не начинай, – перебил Антон. – Буду минут через десять.
– Ты поднимешься? Или мне спуститься?
– Лучше спустись.
– Ну понятно. Даже не настаиваешь… Выхожу.
Антону не хотелось застать ее отца, однажды у них был разговор, быстрый и неприятный. И гарантий будущего с его дочерью давать не хотелось. А папа был прост: окончил школу, армия, потом, вернувшись, женился, работал в ГАИ, по ступенькам став начотделения. И все у него было «как у людей», того же он ждал и от будущего зятя. Антон же рассматривал Машку как надежный, но запасной вариант. Внешне милая. Добрая. Высокая фигурка, скоро начнет полнеть, но пока молодость сдерживает гены. Деваха классная – для многих супер. А главное, любит его. Или настраивает себя, удачно и глубоко, что любит. Хорошей станет женой, всегда поддерживающей мужа. И точно заботливой матерью их детям.
А вот последнее Антон надеялся оттянуть. Дети – это серьезно, и если начинать жить семьей и заботиться обо всех, то не потому, что надо, а сердцем влечет. И желание неостановимо. Но надеясь в жизни встретить любовь, возвышающую и необъятную, веря в ее достижимость, он одновременно старался привыкнуть к Машке. Разум настаивал: она тебе нужна. Она! И лучше не найти. Не надо! Страсть опасна. Главное – доверие. Так женятся. И живут в покое. В покое!
Но счастливые мысли о девушке из кафе начали вдруг возвращаться, легко убивая попытки Антона объяснить себе, что с Машкой надо быть, пока не появится ясная причина расстаться. Железобетонная для судьбы причина.
Настроение быстро менялось. Мир между душой и разумом, казавшийся таким надежным, рухнул, и надежд на гармонию не оставалось. Это была адская битва: светлая страсть наполняла радостью и тут же подавлялась ударами рассудка. Потом секунды уныния. И снова яростная пляска ненавидящих друг друга танцоров. И так раз за разом, не останавливаясь. Он встал на аварийке и вышел покурить:
– Ладно, поеду, – вздохнул он. – Там видно будет.
Выбросил обжигающий пальцы бычок, глубоко вздохнул, пытаясь вернуться к обычной умиротворенности. Рядом остановилась машина ДПС. Из нее вывалился майор и, устало глядя в сторону, важно переваливаясь с ноги на ногу, направился к Антону. Круглое лицо, шевронные с проседью усы. Живот. И распахнутая полицейская куртка. Это был отец Машки. Анатолий Степанович.