– Теперь у вас новый пациент. И я советую начать его скорейшее лечение. – сказал Рене, отключая тело неизвестного от приборной панели и сталкивая его вниз.

– НЕТ! НЕТ! ТЫ НАС ВСЕХ УБИЛ! ОНИ ЭТОГО ТАК НЕ ОСТАВЯТ! – кричал врач.

Рене тем временем погрузил Юдая на стол и связал бессознательное тело самурая валяющимися кабелями. Затем он вновь достал револьвер.

– Ты явно опасаешься не того, кого нужно, старик. – Рене направил Smith&Wesson на хирурга.

– Нет. Прошлым выстрелом ты буквально убил нас с дочкой. Когда ОНИ об этом узнают – нас всех прикончат! – с этими словами док сел на кушетку, указывая пальцем куда-то вне операционной.

– Дочка? – переспросил Рене.

– Что?

Рене вышел из операционной и спустя мгновение послышался женский вопль. Через секунду ковбой вернулся в кабинет, волоча за собой девушку с ресепшена за волосы. Душераздирающий крик родной дочери заставил врача побледнеть. А когда Рене приставил дуло револьвера к виску девушки, холодный пот выступил на лбу мужчины.

– П-п-прекрати… Что ты задумал…

– Как я и сказал. Оперируй.

– Остановись! Умоляю!

– Тогда начинай операцию.

– Папа! Не слушай его! Он убил Уильяма! Еще чуть-чуть и сюда прилетят бойцы Гиппократа! Они быстро его утихомирят! – девушка зло смотрела на Рене, но обращалась к отцу.

– Не прилетят… Перед выстрелом этого безумца, я успел сделать основную работу… Все системы были отключены… Никто не приедет…

Не видя иного выхода, рипер приступил к спасению нового пациента. В его руках сосредоточилась вся ответственность, и для начала рипер открепил «Палачей», чтобы полностью перепрограммировать их. Это требовало сосредоточенности и мастерства, ведь каждое, на первый взгляд, простое действие могло иметь серьезные последствия.

Затем он снял хром с позвоночника Ю, уменьшая нагрузку на микропроцессор, находящийся в черепе азиата. После этого хирург приступил к замене сгоревших микросхем. Важнейшая задача заключалась в том, чтобы не только восстановить функции, но и предотвратить их дальнейшую деградацию.

Рипердок полностью переписал код для имплантов, удалил с них вирусы, которые могли быть причиной их сбоя, и обновил базы для комфортной работы. Повторная установка имплантов – это была ещё одна операция, требующая точности и навыков. Каждый элемент должен был быть идеально помещен на своё место, иначе все усилия могли оказаться напрасными.

После долгого и кропотливого процесса хирург сшил тело Юдая заново. Места спайки он заделал искусственной кожей, которая должна была не только восстанавливать, но и скрывать следы вмешательства. Вся операция заняла порядка трех часов, и в конце, когда доктор отключил аппаратуру, в комнате воцарилась тишина.

Рене все это время сидел в кабинете и внимательно следил за происходящем. Доктор действительно старательно занимался внеочередным пациентом.Тем не менее, внимание Эндлунга было отвлечено, когда он поймал на себе взгляд из угла операционной. Это был взгляд, наполненный безмерной ненавистью и глубокой печалью. Взгляд самурая, связанного стальными кабелями, был полон страдания. Беззвучно рыдая, он поочередно поворачивал голову то к Рене, то к мертвому телу, лежащему на операционном столе. Каждый раз, когда его глаза встречались с лицом покойника, выражение самурая превращалось в нежное, пронизанное грустью, полное сожаления и безысходности. Казалось, он переживает ту глубокую утрату, которая разрывает сердце. Но стоит ему повернуться к Рене, его лик моментально преображался: гнев заполнял его лицо, глаза наливались кровью, а вены на лбу вздувались, как будто сдерживаемая энергия кипела в нем, готовая вырваться наружу. Рене отчетливо понимал, что если бы у самурая была хоть малейшая возможность, он бы уже разрубил ковбоя на куски. Однако, кабели, которыми мечник был связан, надежно сдерживали фехтовальщика. Энд внимательно осмотрел его. Он выглядел очень молодо, младше Эндлунга, среднего роста, с черными прямыми волосами, убранными в небольшой хвост, который придавал ему юношеский облик. Густая челка спадала на лоб, создавая едва заметную тень. Однако при слабом свете операционной Рене трудно было определить этническую принадлежность самурая, хотя его катана и традиционная одежда выдавали в нем японца. Он был одет в классическое белое кимоно, украшенное золотыми крестиками на воротничках, и широкие штаны, которые красиво обрамляли его фигуру, обнажив босые, белые, металлические ноги.