Здание «Избы», действительно похожее на большую избу с мансардой, со стенами, облицованными под бревна, красной черепичной крышей и резными наличниками на окнах, хорошо вписалось в ландшафт парка. Вокруг него была постелена красивая розовая плитка, установлены нарядные низкие фонари, посажены клумбы с цветами.

Ресторан стал популярным среди состоятельных горожан. Цены в нем были настолько высокими, что сам факт посещения этого заведения уже свидетельствовал об уровне материального положения гостя. Хозяин вложил в свое детище немалые средства, он изначально планировал, что его посетителями будут серьезные и уважаемые люди, которые не хотят обедать или ужинать в одном зале с рядовыми гражданами. Интерьер, посуда, скатерти и занавески – все было дорого, изысканно, качество блюд было великолепным. Во всем был выдержан стиль русской избы, официанты были одеты в русские косоворотки.

В будние дни залы почти пустовали, вечерами посетителей было больше, но главный доход приносили дни рождения и свадьбы, которые любили здесь праздновать местные богачи. Ближе к вечеру зажигали мангал и ароматный дым относило ветром прямо на детскую площадку. Подвыпившие гости выходили на крыльцо покурить, дамы и господа громко хохотали и подпевали оркестру на глазах у детворы, которая летом гуляла до темноты. А ближе к полуночи жилые дома вздрагивали от грохота фейерверка в честь виновников торжества.

Жители соседних с парком домов пытались жаловаться, но совершенно безрезультатно. Хозяин «Избы» дружил со всеми, от кого зависело его благосостояние.

За время существования парка город разросся, и район расположения парка оказался прилежащим к центру. С двух сторон от него располагались серые кварталы хрущевок, а напротив центрального входа среди пятиэтажек построили новый большой девятиэтажный жилой дом с великолепными просторными квартирами, автономным отоплением, пластиковыми окнами. Это был чуть ли не единственный вновь построенный жилой дом в городе за последние двадцать дет. Квартиры в нем раскупили самые состоятельные горожане, но на судьбе детского парка это никак не отразилось, вопреки надеждам директрисы.

Эльвира Львовна ушла на пенсию с должности заместителя отдела культуры исполкома, до нее директора в парке менялись часто. Поначалу она взялась за дело с энтузиазмом, который угасал с каждым годом. Потом она разочаровалась и перестала надеяться на какие-то улучшения. Приходила в исполком, слонялась по коридору, здороваясь со старыми знакомыми, подходила к дверям кабинетов… и передумывала заходить. Слишком хорошо знала реакцию чиновников на свои просьбы.

3.

Вынырнув из небытия, Юля старательно сжимала веки, пытаясь задержаться в атмосфере увиденного сна – берег моря, вдоль которого она идет босиком, и ветер поднимает ее волосы и подол сарафана, а впереди, очень далеко, видна чья-то высокая фигура, идущая ей навстречу, но эта встреча никогда не происходит. В детстве и ранней юности Юля не видела снов, а четыре года назад к ней часто стали приходить отчетливые и яркие сновидения, которые она отлично запоминала. Правда, разнообразием они не отличались, сюжетов было всего три: первый – вокзалы, по которым Юля бегала в поисках кассы, с трудом покупала билет и неизменно опаздывала на поезд, второй – пробежка по аллеям детского парка в поисках выхода ( в детстве она действительно бегала с отцом по утрам в этом парке), и третий – крымский берег моря.

Однажды Юля рассказала об этих снах своей бабушке, умеющей толковать сны, и по выражению ее лица поняла, что ничего хорошего сновидения в себе не несут, несмотря на услышанные заверения, что они говорят о неопределенности в жизни. Зато личные наблюдения убедили девушку, что крымские сны обычно предвещают хороший день, а сны о парке – неожиданности, и только вокзальные сны говорят о неприятностях. Но после крымских снов она всегда просыпается с комом в горле и чувством тоски и большой обиды…