Маму тоже можно понять. Она волнуется. Гораздо проще ходить в первый класс самой, чем отдать туда своего ребенка. Мы думаем, что нашего малыша посадили слишком далеко от доски, что наш малыш лучше бы усваивал материал, сиди он ближе к окну, что он отвлекается на красивую соседку Дашу, и поэтому ее надо пересадить подальше. Мы всегда сами записываем домашнее задание, почему-то считая, что наш ребенок не записал, не запомнил или сразу собрался водить нас за нос. Мы сами собираем ему ранец или рюкзак, почему-то веря, что иначе он точно не возьмет пропись, пенал или спортивную форму. И почему-то мы считаем, что если это вдруг произойдет и ребенок что-то не сделает или что-то забудет, то случится мировая катастрофа. Никак не меньше. Мир просто перевернется или остановится. Мы забываем, что когда-то сами не были вундеркиндами, что мы иногда что-то теряли, не делали, забывали или вообще прогуливали. Мы искренне считаем, что нашим детям нельзя позволять допускать промахи. Одним словом, к концу первого класса устают обычно все. А мамы – больше всех.

Лёник вполне успешно справлялся с учебой. Он, конечно, не сразу ко всему привык, но уже знал, что его первую учительницу зовут Татьяна Васильевна, что его класс на втором этаже и что пирожок в буфете стоит «пять рублей и сдача».

На самом деле пирожок стоил 3 рубля 20 копеек. Но почему-то сын, умея считать и решать задачки, отказывался применять этот навык в школьном буфете. Возможно, он волновался, так как надо было успеть купить пирожок и съесть его за перемену, а не так-то просто пробраться к прилавку Марьи Ивановны, когда ты учишься лишь первый год, а твои перемены совпадают с переменами старшеклассников. Но, уходя утром в школу, Лёник всегда просил пять рублей. Он брал исключительно пятерки и никакие другие купюры.

Как-то утром он сказал:

– Мама, дай мне два раза по пять рублей. Я хочу купить два пирожка.

– Если тебе дадут два раза по пять рублей, то ты сможешь купить три пирожка, – вмешалась в диалог Надя, которая училась в четвертом классе в этой же школе и, естественно, уже хорошо знала цены в буфете.

– Нет, – ответил он, – я не знаю, как у вас в классе, но у нас пирожок стоит пять рублей и сдача.

Первый класс подходил к концу, мы уже ждали каникул и строили планы на лето. Осталось лишь написать финальный диктант.

Диктант был, естественно, малюсенький. Всего пару предложений, но для первоклассника – это был диктантище. Кроме того, сын первый раз писал под диктовку и справился весьма своеобразно. Как сказала Татьяна Васильевна, учитель с 30-летним стажем, она впервые столкнулась с таким написанием.

Одним словом, диктант был про лосей, которые жили в лесу. И там была фраза, что лоси вышли на опушку леса и стали глодать кору осин. Когда я посмотрела работу сына, то прекрасно поняла, что его воображение, слушая слова учителя, уже рисовало картинку и он просто ее описывал. Именно поэтому он написал: «Лоси вышли на опушку леса и стали обедать».

Это, конечно, смешно. Но ведь ребенку надо как-то объяснить, что в диктанте важно писать именно те слова, которые произносит учитель. Идя домой, я решила поговорить:

– Лёник, у тебя в диктанте неточность. Надо было писать, что лоси вышли на опушку леса и стали глодать кору.

Сын посмотрел на меня и ответил:

– Я так и написал.

И вот что с этим делать? А ответ прост, с этим маме делать ничего не надо. Это дело учителя, и, если ему не мешать, он справится. Да, сразу диктанты на отлично не будут написаны, но в учебе важна не отметка «пять», а важно умение в итоге писать под эту диктовку. И не мы, не мамы, учим детей, и не надо мешать процессу с благими намерениями.