Из раннего детства вспоминаются наиболее яркие моменты: как мы жили впятером в одной комнате десятиквартирного одноэтажного деревянного барака вместе с другими девятью семьями.

Моя сестра Люда старше на шесть лет и раньше пошла в школу. Я всегда утром просыпался от вкусного запаха пожаренного бабушкой на сливочном масле на чугунной сковороде кусочка чёрного хлеба и одного яйца и завидовал ей. Бабушка говорила: «Вот будешь в школу ходить – и тебе буду жарить!» Не мог дождаться этого момента.

Пока Люда учила стихи, я играл в кубики и слушал, а потом рассказывал эти стихотворения.

Зимой до позднего вечера катались на деревянной горке с картоночкой от посылочного ящика.

«Лешачонок вчера опять пришёл с замёрзшими соплями», – жаловалась бабка Люба отцу. Она и лечила потом: заставляла дышать носом над кастрюлей с остывающей варёной картошкой или намазывала ноги, грудь и спину разогревающей мазью со страшным названием «бомбенго».

На старых чёрно-белых фотографиях «мелкий» всегда одет в верхнюю одежду сестры. Мне кажется, я потолстел только для того, чтобы не носить «девичьи» пальто.

Наш барак был построен рядом с заводской плотиной, она перекрывала реку Каква, и перед ней получался небольшой проточный пруд, воду из которого использовали для заводских технических нужд.

Пятьдесят лет тому назад в Какве водилось много рыбы. По рассказам старожилов, даже благородные хариус и таймень, которые могут жить только в чистой воде.

Каждую весну огромные рыбины поднимались из Обской губы в верховья Каквы, чтобы отметать икру и породить потомство в том месте, где сами появились на свет.

Но человек – царь природы, и он уничтожает её. Заводу и городу уже больше ста лет, и рыбы в Какве всё меньше и меньше.

Занятие рыбалкой для мужчин нашего посёлка было само собой разумеющимся делом. Рыбачили все – от мала до велика. Рыбу варили, жарили, сушили или, как у нас говорили, вялили.

И грамотно завяленный крупный каквинский чебак с блестящими, похожими на маленькие бриллиантики капельками жира и просвечивающим при взгляде на солнце костным скелетом запросто мог поспорить по вкусовым качествам со знаменитыми волжскими таранью или воблой.

Научил малого рыбалке, объяснил многие нюансы этого благородного занятия, любовь к которому остаётся на всю жизнь, сосед дядя Боря.

Он работал тоже на заводе, как и папка, как и многие другие мужики посёлка. Но в другом цехе – в кузне. Когда он сказал, что он кузнец, у меня возник образ огромного молотобойца Ильи Муромца.

Но дядя Боря не был огромным, а был обычным. Только на большом пальце правой руки у него выросла приличная шишка – от травмы на работе. Поэтому он прятал её, зажимая большой палец в кулак. Я просил у него потрогать шишку, а он обижался и не давал.

Он научил меня, как оснащать удочку. Сколько нужно лески, какого номера она должна быть: на чебаков – «потоньше», на щуку или тайменя – «потолще».

В зависимости от рыбы, на которую будешь охотиться, нужно выбирать и поплавок, и грузило. И не менее важен крючок, его размер и как его привязывать.

Это просто песня. Уже сейчас в моём арсенале около десятка способов привязывания крючков. Но первому меня научил дядя Боря.

Крючок должен висеть на леске и смотреть жалом вверх, поэтому леску продеваешь со стороны жала, а не снаружи. Приговаривал он и осторожно, большими руками с шишкой на пальце держа крохотный стальной крючок, пытался продеть леску в маленькое отверстие крючка, постоянно поправляя на носу очки с одной обломанной дужкой.

После того как леска зашла в ушко крючка, надо сделать одну большую петлю и свернуть её вдвое, восьмёркой. Дальше жало крючка нужно продеть в обе половинки восьмёрки и, держа в зубах кончик лески, оставшийся от восьмёрки, затянуть леску выше крючка.