Вика обняла дочь всем сердцем через расстояние, ей казалось, они снова соприкоснулись душами.

Но … ничего не изменилось.

Своё непонимание происходящего Вика могла отнести только Еве. С Евой они дружили уже ..дцать лет, у Евы была взрослая дочь, к тому же она была рассудительная и любила Аню. Поэтому, если разговаривать – то только с ней.

– Ева, ну почему, почему она мне не звонит? Я ей совершенно не нужна получается?

– Ну подожди, почему сразу не нужна. Вспомни себя молодой. У неё там интересная новая жизнь, новые друзья, впечатления. Она занята. Оставь ребенка в покое.

– Так я и оставила. Я же не контролирую её, я же не диктую, что ей делать. Почему, если у неё появилась друзья, она вычеркнула меня? Как я могу мешать ей?

– Я тебя понимаю. Но посмотри. Она здоровая, с ней всё хорошо. Она нашла друзей. Ты радоваться должна. Ребёнок вырос. Справляется самостоятельно.

– Но как может помешать мать?

Голос Вики дрогнул. Они приблизились к самому больному, к тому, что она скрывала даже от себя. К тому, что она не могла произнести вслух эти последние два месяца, когда она билась в непонимании. Всхлипывая, но стараясь убрать дрожь из голоса, она произнесла:

– Я понимаю, когда дети перестают общаться с матерями, которые о них не заботились, которые не поддерживали, кто заставлял пойти учиться не туда, куда хотел ребёнок. Я понимаю, когда семья плохая… ну ты понимаешь, в общем смысле этого слова. Но у нас…

Из глаз закапали слезы.

– Вика, дышим. Вдох, и глубокий выдох. Давай со мной. Вдох – выдох, вдох – выдох. Не думай ни о чем. Просто дыши.

Стало немного легче, и Вика продолжила.

– Понимаешь, но я-то для неё всё делала. Она захотела в столицу – на, со всеми удобствами. Обучение – на. Помощь? В любое время. Получается, я что-то делала не так? С хорошими матерями дети не перестают общаться. Значит… я – плохая мать?

Голос Вики предательски дрогнул, слёзы уже не поддавались контролю. Она плакала и жалела себя никудышную мать, которая все эти годы этого не знала.

Вот то, что поселилось глубоко внутри с самого первого не отвеченного звонка, с тёмным экраном телефона, который не показывал сообщений от неё, с её «Что?».

Вот то, что росло и крепло внутри. И сейчас разрывало и вырывалось наружу, то, что она могла сказать только самому близкому человек, то, что страшнее всего произнести: «Я – плохая мать» – ведь это единственное объяснение.

С хорошими матерями дети так не поступают. С хорошими матерями всё как в кино: вечерние звонки, задушевные разговоры, присланные открытки из другого города и цветы, внезапный звонок в дверь, а там сюрпризом любимая дочь с коробкой эклеров: «Мама, я знаю, что ты их любишь, решила побаловать тебя и успела к вечернему чаю».

У хороших матерей дети с радостью в любой момент снимают трубку и говорят, как рады слышать любимый голос.

На звонок хорошей матери, ребёнок ответит всегда, даже, когда он станет взрослым известным и популярным баскетболистом как Эдрис Адебайо, который на пресс-конференции перед всем залом ответил на звонок своей мамы с улыбкой и нежностью: «Привет, Мамочка. Со мной всё хорошо». А позже он произнесёт: «На звонки мамы надо всегда отвечать»

Вот такая она, «хорошая мать». Но раз у меня всё не так – значит я плохая?

– Ну вот опять ты. Ну почему сразу плохая? Просто у неё сейчас много забот, ей хочется вкусить ту свободу, которую она получила. Ей же самой интересно: как это – жить самостоятельно. Как взрослая. Счётчики за воду сдавать, еду себе с вчера приготовить, не забыть заплатить за газ… много чего. У неё много забот.

Странно, но впервые за всю жизнь, слова Евы только ещё сильнее ранили Вику. Они не успокаивали, наоборот, казалось, что Ева одобряет дочь, что она на её стороне и не понимает настоящую боль матери.