Окидываю взглядом все более хмурые тучи и поднимаюсь на борт. Пока команда проводит осмотр и готовится встречать “гостей”, занимаю свое место в кабине и набираю брата. Гудок, два, Костя суетится, проверяя наличие нужной документации, а я уже готов психануть и сбросить вызов, когда великовозрастное дитя наконец-то соизволило ответить.

– Да? – сонный голос и недовольное женское ворчание на заднем плане.

– Никитос, время одиннадцатый час, – бросаю взгляд на часы, – ты так всю жизнь проспишь.

– Я домой приехал под утро, – тяжелый вздох в трубке. – Чего хотел, Владос? Я сейчас не в состоянии слушать твои заунывные речи о жизни.

– Завтра меня на рейс поставили, а я утром должен был пойти с Аськой в новую школу. Поэтому мне нужна твоя помощь.

– У Аськи, кажется, есть мать, или я что-то путаю?

– Ты прекрасно знаешь, что у Карины тысяча и одна причина, чтобы съехать с вопросов воспитания.

– Как вы вообще умудрились встретиться, до сих пор не пойму.

– Так что, я могу на тебя рассчитывать? – пропускаю мимо ушей недовольный бубнеж. Сам удивлен, как два таких человека – карьерист до мозга костей, как я, и Карина – умудрялись уживаться вместе почти три года. И даже дочь родить. Правда, вот теперь с воспитанием беда. И Ася при любом удобном случае устраивает бойкот. Как начала в четыре года, так до сих пор показывает свой взрывной и упрямый характер. Из нас с Кариной получилась поистине гремучая смесь.

– Племяшка же не виновата, что ее родители ид…

– Я понял, – перебиваю братца, – сегодня с рейса я приеду уже за полночь, Ася с матерью. Завтра в десять вам нужно быть в школе. Адрес скину сообщением. Умоляю, Никитос, не забудь в этот раз документы и… – потираю переносицу, на секунду прикрывая глаза. – И заставь любимую племяшку хотя бы в первый день не показывать свой характер. Это третья школа за год… такими темпами они в столице скоро закончатся.

– Ты прекрасно же понимаешь, против чего наш Одуванчик бунтует, – ухмыляется Ник на том конце провода, – ребенок фактически без предков растет. Я бы тоже бил в колокола.

– Но это не повод изводить учителей, – до сих пор плохо становится при воспоминаниях о последней выходке дочурки. – Ты со своим подходом – добрый дядя Никита – разбалуешь мне дочь окончательно.

– И вообще, – продолжает на своей волне братишка, – двадцать пятое мая… какая, к черту, школа?

– В частные зачисление идет с конца учебного года, и мы с матерью решили, что ей было бы неплохо попривыкнуть к новому классу во время пришкольного лагеря.

– А такая ерунда еще есть?

– Есть…

– Влад, начинается посадка, – перебивает, заглядывая в кабину, старший бортпроводник.

– Понял, действуйте, – киваю парню из команды, – в общем, завтра в десять. Документы и хорошее настроение, – даю установку братцу.

– Есть, капитан.

Сбрасываю вызов и провожу последние приготовления к взлету.

После посадки пассажиров и полного закрытия всех дверей проводим запуск двигателей. Все действия отлажены настолько, что разбуди меня ночью – я, не открывая глаз, смогу поднять лайнер в небо. Последние минуты ожидания и, еще раз проверив системы и сверив данные, запрашиваем разрешение на взлет. Все работает, как часы, и никаких сбоев не предвидится.

Выезд на взлетную полосу, плавный подъем и набор высоты. Занять эшелон, и дальше все сделает автоматика. Мы с Костей наконец-то можем расстегнуть кители, отстегнуть ремни и, врубив автопилот, снять наушники, выпить по чашке кофе, услужливо приготовленного стюардессами. Еще один рейс. Один из сотен уже совершенных. Снова другой город, снова новые лица. В такие моменты тянет пуститься в долгие размышления, тем более времени при пятичасовом рейсе хоть отбавляй, но привыкший четко контролировать свою жизнь, я никогда не позволяю себе лишних эмоций или, тем более, сожалений.