Я громко сглотнул. Для меня хоть и не было это неожиданностью. Я знал что Марина умерла, видел своими глазами, но верить в чудо никто не запрещал.

– А ребенок? Дочка? – страх зашевелился с новой силой, хоть мой мозг и готов был воспринять слова врача, а вот сердце… оно заколотилось о грудину как сумасшедшее, разгоняя по венам кровь так, что гулкий шум в ушах забивал голос врача. 

Я видел как у него шевелятся губы но ни одного слова услышать не мог:

– Громче! Говорите громче! – мой голос срывается…и в горле начинает першить.

– Богдан! О чем вы говорите? Никакого ребенка на месте аварии не было! – говорит врач отчетливо громко, а у меня перед глазами вспыхивает яркой картинкой последнее что я видел перед отключкой: старая потрепанная бабка касается моей жены, хочет снять с нее украшения и дед, который что-то говорит, я точно знаю что говорит, но хоть убей не могу вспомнить что, а вот лицо его и его бабки, я запомнил. Найду, прикончу собственноручно мразей, если они причинят вред моему ребенку. Я отчего-то был уверен на сто процентов, дочь украли именно они.

Я закрыл глаза. Разговаривать с врачом и тратить на него свои силы я не хотел. 

– Мне нужно позвонить, – говорю я не разлепляя глаз. 

– Медсестра свяжется с вашими родителями и они вам привезут все самое необходимое. А сейчас отдыхайте, – я почувствовал, как врач встал с койки, – и помните. Мы договаривались… никакого буйства. Я знаю что потерю близкого принять трудно, но остаться после такой аварии не то что в живых, да еще и отделаться парой незначительных повреждениями, кроме как чудом не назовешь. Вы видимо родились в рубашке, мой дорогой друг. 

Я промолчал. Знал бы он что сейчас происходит внутри меня. Охренел от увиденного. 

В мыслях я уже прочесывал со своими ребятами каждый притон, где только могут затаиться бомжи и искал… Искал свою дочь. Наказывая и стирая в порошок на своем пути тех, кто мне мешал.

Плечи напряжены так, что лопатки сводит. 

Чувствую, как отец смотрит не отрываясь. А мать молчит.  Стоит за его спиной и громко сопит. 

– Богдан, – подает голос отец.

– Можешь не начинать, – перебиваю его и уперевшись руками в кровать медленно поднимаюсь на ноги.

– Сынок, – мать сделала шаг ко мне, но отец ее остановил.

– Не унижайся Мария, ты видишь он не хочет принимать от нас помощь, – высокомерно сказал мужчина.

– Не обобщай, – кидаю ему через плечо взяв подлокотный костыль оперся на него повернувшись к родителям лицом.

– Я все сказал. Никакого родительского долга передо мной выполнять не нужно, – отчеканил я и задевая костылем ногу отца прошел мимо.

– Как знаешь, сын, – ты второй раз уже плюешь на мое мнение. Третьего раза не будет.

– Замолчи, – слышу приглушенный голос матери.

– Да пусть выскажется мам. Мне вот интересно, а если бы у вас пропал. Ты бы стал меня искать. Или забил?  Ведь младенцу вряд ли удалось бы выжить в суровых условия среди бомжей? 

– Богдан, отец не это имел ввиду, – влезла мать, пытаясь смягчить напряжение между нами.

– Хм, а что он имел ввиду, когда сказал, что поиски моей дочери и между прочим вашей внучки – это пустая трата време? Что, черт побери он имел ввиду?! – не сдерживаясь повышаю голос. 

– Не ори на мать! – взвился отец.

– Вам лучше уйти, – я подхожу вплотную к окну и упираюсь лбом в холодное стекло. Вглядываюсь в раскинутые улицы города. Там на одной из них моя дочка. В груди зияющей открытой раной расползается боль, – я сделаю все чтобы найти тебя моя крошка, – провожу пальцами свободной руки по стеклу оставляя полоски от пальцев.

– Если мы сейчас уйдем Богдан, – отец замолчал.