– Осторожно, – предупредил Ордуньо.

– Только не говори, что ты их боишься, – рассмеялась она.

Но все-таки приближаться не стала: собаки на глазах становились все злее. В окне соседнего дома показалось лицо.

– Вот возьму ружье и всажу по пуле этим чертовым шавкам. Каждый день задалбывают своим лаем. Это все Иола виновата, она их привадила.

Несколько минут спустя Ордуньо и Рейес уже беседовали с соседом и его женой, сидя у них в гостиной – скромной, со стареньким, еще ламповым, телевизором, включенным без звука. Обоим было за пятьдесят, жена для своих лет выглядела неплохо, а вот муж явно был наркоманом, успевшим завязать незадолго до трагического финала.

– Полиция? Ну меня вам за яйца не взять, я чист. Как вышел из тюрьмы, так ни во что больше не вляпывался. Скажи, Каро?

Каролина, его супруга, кивнула, но без энтузиазма, как будто не была уверена, что муж ничего не скрывает.

– Не волнуйтесь, ваши дела нас не интересуют, – успокоил их Ордуньо. – Мы только хотим кое-что узнать о вашей соседке Иоланде Самбрано.

– Она с ней дружит, я нет.

Потеряв всякий интерес к разговору, мужчина встал, намереваясь оставить сотрудников ОКА наедине с женой, но в последний момент решил проявить гостеприимство:

– Хотите выпить?

– Нет, спасибо. Мы при исполнении, – ответила Рейес, не замечая улыбки Ордуньо.

– Вы новенькая, да? Я только в кино такую фразу слышал. Зато видел полицейских, которые на ногах не держались «при исполнении».

Каролина не имела такого богатого опыта общения с полицией и сидела как на иголках.

– Я про Иоланду мало что знаю, мы общались просто по-соседски: здоровались, одалживали друг у друга всякие мелочи. Она что-то натворила?

– Нет, мы надеемся, что нет, но нам нужно с ней поговорить.

– Ее уже месяц нет дома.

– Она вам не говорила, что собирается в путешествие?

– Не говорила. Но вполне могла уехать к себе на родину, она много лет живет в Испании, но сама из Эквадора.

– У нее есть родные, не знаете?

– В Испании – нет, по крайней мере, ее никто не навещал. В Эквадоре наверняка кто-то остался. Мать, правда, умерла. Иоланда ввязалась в какие-то нехорошие дела? Я спрашиваю потому, что у нее несколько месяцев не было работы, с тех пор как закрылась мебельная фабрика в Паломере. Сейчас же все в Китае делается…

– У нее были проблемы с деньгами?

– Мы это никогда не обсуждали, но, по-моему, она получала пособие по безработице. Она много лет работала, жила одна, не шиковала, хотя женщины из тех краев, сами знаете… Может, всю семью в Эквадоре содержала. А еще ей должны были выплатить компенсацию, когда уволили.

– Мы знаем, что несколько дней назад она снимала квартиру в Мадриде. Она часто путешествовала?

– Да нет. Странно это… Хотя, что говорить, чужая душа – потемки. Мне она ни о каких поездках в Мадрид не рассказывала. Пока жила здесь, всего один раз ездила в Эквадор, когда мать умерла. С тех пор года четыре прошло, не меньше.

– У вас, случайно, нет ключей от ее дома?

– Нет, но муж может за секунду открыть. Он всю жизнь этим занимался, пока воровал. А уж если полиция попросит, сделает как миленький.

Ордуньо предложение отклонил. Позже, когда они шли к машине, Рейес не выдержала:

– А почему мы не вошли в дом?

Ордуньо остановился и посмотрел на нее как на сумасшедшую.

– Без ордера это невозможно.

– Но сосед сделал бы все сам.

– Он бывший уголовник. Рейес, если хочешь сделать карьеру в полиции, надо соблюдать правила.

– Иоланда Самбрано сняла квартиру, где Ческа была перед тем, как пропала. Не исключено, что эта женщина ее и похитила. Войти в дом очень важно.

– Я сейчас же поговорю с Рентеро, попрошу ордер. Сделаем все как положено, договорились?