– Я пойду один. Не нужны тебе эти проблемы, возвращайся в отдел.

Рейес взглянула на него оскорбленно:

– Не надо обращаться со мной, как с ребенком. Я иду с тобой.

– Послушай, такой эпизод ни одно резюме не украсит.

– Я рискну. Мое резюме как-нибудь выдержит.

Сарате вздохнул. Вдаваться в объяснения некогда, на счету каждая секунда.

– Я тебе приказываю. Возвращайся в отдел и жди моего звонка.

Рейес быстро пошла прочь, засунув руки в карманы брюк. Сарате казалось, что она вот-вот пнет мусорный бак или дорожный знак, но девушка сдержалась.

Дверь в квартиру Чески была обычной, не железной. К тому же не существовало такого замка, с которым Сарате не справился бы при помощи отмычки. А Ческа, похоже, уходила из дома в таком скверном настроении, что даже не потрудилась запереть дверь на ключ.

Шагнув в прихожую, Сарате сразу понял, что дома никого нет. Об этом ему говорило не только чутье, но и что-то в атмосфере квартиры. Вся обстановка словно застыла в ожидании. Разбросанные подушки, свисающий с дивана плед, две пустые банки из-под пива, которые они не выбросили вчера вечером.

В маленькой квартире, обставленной мебелью из «Икеа», было немного книг и почти никаких украшений. Только несколько призов с мотогонок и боксерская груша в углу. Сарате обходил помещение, где так часто бывал, отгоняя воспоминания. Ковер, на котором они занимались сексом, когда он пришел сюда в первый раз; кухня, где они как-то готовили фаршированные перцы, в итоге сгоревшие в духовке; ванная с душевой кабинкой, в которую они столько раз залезали вместе. В спальне от постели со смятыми простынями (причем с его стороны – да, у него уже появилась своя сторона кровати! – они выглядели гораздо аккуратнее) веяло тоской. Незачем вспоминать о долгих часах, проведенных в этом доме, об иллюзиях, рождавшихся во время разговоров в этой постели после бурных ласк. Сейчас важно только одно – понять, куда девалась Ческа. На обеденном столе стояла бутылка французского вина, украшенная фиолетовым бантом. Закрытая бутылка, приготовленная, чтобы отпраздновать нечто так и не случившееся. В шкафу при входе под ворохом одежды лежал пистолет Чески. Значит, она вышла не по служебным делам.

В квартире не было никаких следов насилия. Даже самый искушенный глаз не нашел бы здесь ничего, наводившего на подозрения. Разве что бутылка французского вина заставила бы задуматься человека, хорошо знакомого с Ческой, – вино она не любила и вообще почти не пила, только иногда позволяла себе кружку пива. Но и эта бутылка не указывала на преступление, максимум – на любовное разочарование.

В дверь позвонили, и Сарате живо представил, как Рейес идет своей дурацкой угловатой походкой, а потом резко разворачивается, чтобы вернуться к задаче, от которой ее несправедливо отстранили. Похоже, она способна на подобное самоуправство. А в этом доме столько воспоминаний и призраков, что Сарате почти обрадовался компании. Но в дверь звонила не Рейес. На пороге стояла Элена Бланко.

– Что-нибудь подозрительное?

Сарате улыбнулся, пропуская ее.

– Рад тебя видеть.

– Ты не нашел ее в туалете, где она умерла от инфаркта. Это уже хорошо.

– Мне очень неспокойно, Элена.

Она прошла в гостиную и стала разглядывать фотографии, снятые в путешествиях по экзотическим странам или на слетах байкеров. На одном из снимков Ческа позировала в обнимку с Сарате на фоне цветущих вишен.

– Это было в Херте, – объяснил Сарате.

Элена молча продолжила осмотр. Задержала взгляд на пустых пивных банках и недоуменно указала на них Сарате.

– Мы вчера вечером немного посидели вместе.