Мне не хочется иметь с ней дело, но ее взгляд, полный сожаления, заставляет дождаться и выслушать, что она мне скажет. Мысленно подмечаю, что я стала странной. Мой взрывной характер куда-то делся, я стала терпеливой, но в то же время слишком обидчивой. Даже элементарные слова могут задеть меня.

— Здравствуй, Милена, — поздоровавшись, Валентина Павловна останавливается в метре от меня и наблюдает, как отъезжает такси. Я, коротко кивнув, жду, что же она скажет. — Можешь уделить мне минут десять, пожалуйста?

Интересно, куда испарилась та тетя Валя? Истеричная и стервозная, которая видеть меня не могла? Когда она успела стать такой мягкой? Может по-человечески разговаривать или же что-то просить, без наездов и оскорблений. Странно, конечно. Ведь характер человека не меняется. Меня, честно говоря, удивляет ее поведение.

Качнув головой, я оглядываюсь. Краем глаза замечаю, как в метрах десяти останавливается черный внедорожник. Опускается боковое стекло. Не задерживаю взгляда, устремляю все свое внимание на бывшей свекрови. Моргнув пару раз, вздыхаю.

— Я вас слушаю, — специально говорю громко.

Женщина хмурится. Шумно сглатывает перед тем, как выдать:

— Может, куда-нибудь в тихое местечко?

— В тихое местечко вы своих подружек зовите. Лизу, например.

Поджав губы, я достаю вибрирующий телефон из кармана и вижу на экране сообщение от Эмина:

«Дождись меня. Я еду за тобой».

— Ладно, — сдается Валентина Павловна, я же мысленно умоляю, чтобы она не сказала ничего лишнего. Я так понимаю... Сейчас единственное, что нужно, чтобы враги отца и Беркутова думали, что мы с Димой не в ладах, наши с ним отношения разрушены. И мы даже не помышляем о том, чтобы мирно общаться друг с другом.

— Я тороплюсь, если что. — Подняв руку, впиваюсь взглядом в наручные часы. — Давайте коротко и конкретно.

Бывшая свекровь поджимает губы и снова сглатывает, оглядываясь. Но быстро возвращает свое внимание ко мне. Усмехается уголками губ. Но эта усмешка горькая такая...

— Я знаю, что во всем происходящем виновата я. Кто бы что ни говорил. Как бы не поступил Сережа. В том, что ваш брак... Разбился... Виновата именно я и никто другой. Милена, я надеюсь, ты не считаешь Диму предателем? То есть... Он не подставлял твоего отца, — последнее предложение говорит еле слышно. Хоть за это спасибо.

Пялюсь на женщину в упор и очень! Очень пытаюсь взглядом ей хоть что-то намекнуть. Но тщетно. Она не понимает, глядя на меня умоляюще.

Если я ее приглашу домой или в машину, например, этот жест будет играть против нас. Поэтому вынуждена или послать Валентину Павловну прилюдно, или же вести с ней грубый диалог. Я уверена, что те мужчины внутри внедорожника следят именно за мной.

— Вот давайте без спектакля, — усмехаюсь я, не скрывая раздражения. — Все прекрасно знают, что ваш сын не белый и пушистый. Он не впервые предает меня. Почему же не подставить моего отца? Ведь он будет в выигрыше. Отомстит мне, заодно многое получит за подставу. Деньги или ещё что-то. Не нужно его защищать. Да и вы тоже не ангел. Как раз по вашим стопам Дима и пошел.

— Не говори так, Милена. Я тебя умоляю. Дима люб...

— Достаточно, — выставляю руки вперёд, перебивая ее. — Хватит мне мозги пудрить и нести чушь. Вы не знаете, что между нами произошло. Вы не знаете, какой подлый ваш сын. Нет-нет! Вы как раз-таки все знаете, но строите из себя черт знает кого! Прошу, не нужно выходить со мной на контакт. Я не всегда буду такой терпеливой и вежливой. Могу нагрубить так, что на всю жизнь запомните. Уходите. Уходите, Валентина Павловна.

Мне на миг кажется, что до бывшей свекрови что-то доходит. Она смотрит мне за спину, даже хочет обернуться, но вовремя себя останавливает. Кивнув несколько раз, она трёт лоб.