– А если чиста?

– Если чиста, то охрана ей в ближайшее время будет просто необходима. Особенно как самому осведомленному лицу. И особенно перед твоими ближайшими встречами.

– Понял. – Продолжать разговор не было смысла. Все, что нужно, выяснил. В целом ничего нового. Именно такой расклад я и предполагал. Осталось ознакомиться с документами. – Начну читать.

– Читай. Появятся вопросы или идеи – звони. Буду недоступен – пиши. – Бывший командир израильского спецназа, даже избавившись от формы и пересев в директорское кресло, все равно остался собой.

– Буду… – Я ненадолго задумался и, пока Дима не положил трубку, озвучил внезапную просьбу: – По Аглае Калининой… Три месяца назад она посещала Ивановский центр репродуктивной медицины. Он лучший в Питере. Занимается только узкими вопросами, никаких левых консультаций и дополнительных услуг.

– Узнать, что она там делала?

– Осторожно.

Штерн на пару секунд задумался.

– Официальный запрос туда не пошлешь. Придется действовать в обход.

– С этим возможны проблемы? – По телефону я не стал озвучивать, что готов оплатить любой способ получения информации.

– Нет, – Дима цокнул языком. – Информация будет. Просто не так быстро, как хотелось бы. Недели две. У меня нужный специалист временно занят.

– Понял. Спасибо.

– Или у нас горит? – В израильской армии, похоже, учили читать мысли на расстоянии.

Хотелось ответить «горит». Вряд ли Аглая меня узнала. Она тогда ступеней под ногами не видела, не то что посторонних. Но какое-то странное неприятное чувство пекло в груди.

– Я подожду, – загнал подальше свое дурацкое желание и открыл почту.

– Тогда до связи.

Не дожидаясь ответа, Штерн нажал на отбой. А я еще с несколько секунд слушал короткие гудки. Может, следовало ускорить? Может, под меня копают так, как я и не подозревал?

Паранойя трубила об опасности. Интуиция гудела: «Внимание!» с ней заодно. И только образ сегодняшней растерянной, а потом злой ассистентки заставлял держать весь этот хор в узде.

Не вязалась она с образом Маты Хари. Ни своим искренним недоумением. Ни детским, совсем не подходящим взрослой женщине румянцем. Ни стыдливо расстегнутой верхней пуговицей блузки, которую Аглая постоянно теребила, словно хотела застегнуть.

Аглая

Побороть желание уволиться после первого рабочего дня было адски сложно. Я дважды набирала письмо Дамиру. Он меня нанимал, он мог и отпустить. Дважды называла себя дурой и возвращалась к делам.

Может быть, где-то в одной из стран «прогнившего Запада» меня, беременную, и взяли бы на работу. Эмансипация, борьба с дискриминацией и все такое… Но на любимой родине даже с отличным опытом и знаниями не светило ничего хорошего.

Заначка на «счастливое детство» истаяла бы раньше срока, а потом из беззаботной мамы я превратилась бы в среднестатистическую. С работой по ночам. С хронической усталостью. Не самая радужная перспектива.

Как показала практика, волшебное слово «надо» творило чудеса. К обеду я уже перестала накручивать себя всякими страхами и вздрагивать от каждого шороха. Испорченные отчеты тоже были доставлены боссу.

Я распечатала все документы заново и передала через Веронику. Жизнь налаживалась. После еды можно было с чистой совестью засесть за балтийский проект. Марат не требовал ничего, но сроки сдачи расчетов устанавливал его брат, а об изменениях в планах мне не сообщали.

В три мой кабинет уже напоминал оперативный штаб какой-нибудь спасательной операции. Повсюду, обклеенные цветными стикерами, лежали документы. На экране монитора одни таблицы сменялись другими, а рабочий телефон уже нагрелся от постоянных звонков.