Ответ он, конечно, знал. Он выбрал полную противоположность Ане, чтобы ничего не могло ему напоминать о ней, чтобы поскорее вытравить из души любые упоминания о той, которую он любил больше всего в своей жизни. 
Эти воспоминая приносили боль и даже сейчас он лишь вскользь о них подумал, но чуть не погряз по уши. 
—У тебя кто-то есть.
—Не перекладывай с больной головы на здоровую,
—У тебя кто-то есть, а сейчас тебе просто был нужен повод, Варшавский! Ты думаешь, что я не понимала ничего? Думаешь, не знала, что ты меня не любишь?! Женщины это чувствуют, и в том, что с нами случилось, виноват лишь ты один. Если бы ты…меня любил, я бы стала твоей целиком и полностью, но ты даже не спал со мной в последнее время! Я женщина, я хочу любви! Я и так все для тебя делала, — женщина поднесла руки к лицу, явно намекая на последние изменерия во внешности, а Варшавский скривился. Он ведь был против всего этого! 
Он был нормальным мужиком, который хотел иметь семью и детей. И чтобы его ждали дома, нов место этого дома был напильник, который с особой тщательностью полировал ему мозг, еще и гулял налево и направо. 
—Как интересно, что еще выползет из твоего поганого рта? И к слову, я не люблю тюнинг на лице и в теле, мне нравится естественная красота, но ты ведь чихать хотела на мои предпочтения? Тебе ведь деньги важны, признайся уже, — выплюнул Ник, когда женщина схватила со стола его любимую чашку и бросила в стенку. 
Коричневое пятно расползлось по белой стене. 
—Катись ты, Варшавский, встретимся в суде!
Видит Бог, он хотел иначе.