Нэнси взглянула сквозь меня, посмотрела на пацана и пожала плечами:

– Ох, уж эти выдуманные друзья…

– Он не выдумка! Он существует! – крикнул пацан.

– Мартин! Перестать! Иди в детскую! – приказным тоном велела сестра.

– Я пойду только с Джеком, – малыш поднялся и топнул ногой.

– Бери Джека и иди! – отмахнулась Нэнси.

– Пойдем! Что застыл на месте? – малыш смотрел на меня и махал призывно рукой.

Я ошарашенно переводил взгляд с брата на сестру, поражаясь людской наглости и детской непосредственности. Нэнси махнула рукой и ушла на кухню.

– Я не понял, ты мне имя придумал? – от возмущения в голосе сквозил фальцет.

– Тебе не нравится имя Джек? – переспросил пацан.

– Мне не нравится, что ты дал мне имя! – рявкнул я. – Может, еще на поводок посадишь?

– Но ты же не собака, – резонно заметил Мартин.

– И на том спасибо, – раскланялся я.

Нэнси вышла из кухни, услышав, как брат с кем-то беседует. Снизу вверх недоуменно посмотрела на Мартина. Уверен, в голову Нэнси закралась мысль показать пацана психиатру. Бедный малыш! А беда лишь в том, что он обладает способностью видеть запредельный мир. Интересно, насколько далеко простираются его возможности? Пока о Мартине знаю только я, но новости разлетаются быстро. Сколько сил, терпения и мужества хватит Нэнси прожить в этом доме?

– Нэнси, я есть хочу! – проскулил Мартин.

Девушка вскинула руки, закатила глаза. Длительный стон выдал нервное эмоциональное напряжение.

– Я пойду в комнату, – пролепетал малыш, не решаясь более гневить сестру, развернулся и прошлепал босыми ногами по полу в сторону детской.

«Чем тебе пацан насолил? Он же ребенок!» – мысленно упрекнул я Нэнси. – «Хотя, до вчерашнего дня я его ненавидел».

Нэнси вернулась на кухню. Видимо, поняла, что голодный ребенок принесет больше мороки. До слуха долетел грохот посуды вперемешку с руганью.

Я усмехнулся и пулей взлетел на второй этаж. Голод давал себя знать, но любопытство взяло верх: чем занимается пацан? Я остановился на площадке между комнатами и прислушался. Удивился: из спальни покойной матери доносился шорох. Дверь приоткрыта. Я подкрался и заглянул в щель. Никого. Шорох повторился.

«Я не переживу ванильную маман в образе призрака!», – и юркнул за дверь, чтобы развеять сомнения.

Дверца шкафа скрипнула. Я склонил голову, втянул ноздрями воздух. Чужак? В моем доме? Принюхаться мешал устоявшийся аромат дешевых духов. Каждая вещь покойной мамаши пропиталась запахом, и ни один стиральный порошок не смог его заглушить.

Я приготовился. Сгруппировался. Дверца отворилась, и наружу выползла детская попка, а следом показался Мартин.

– Ух, – выдохнул я. – Что ты искал в шкафу?

Глаза пацана задорно сверкали, в руках он держал розовый чемоданчик.

– Что это? – полюбопытствовал я.

– Мамины секреты. Нэнси будет рада.

Я не успел задать вопрос, как дом сотрясла волна грохота. В ноздри ударил запах гари и серы. Малыш от удара упал в шкаф и его завалило платьями с оборками.

– Живой? – рявкнул я.

– Да, – пискнул пацан.

– Оставайся здесь! Я проверю!

– Нэнси! – всхлипнул пацан.

– Будь здесь! – я придал голосу стали, и малыш заткнулся.

Я молнией слетел на первый этаж в облаке черного дыма. Пахло гарью, но огонь не бушевал. Подобрался ближе к кухне и услышал надрывный кашель и грубую мужскую брань.

– Как, мать твою, это произошло? Кто меня вызвал? Где он, этот смельчак?

Я заглянул на кухню и в клубах дыма разглядел мужскую фигуру в черном костюме. Незнакомец озирался в поисках виновника. Я перевел взгляд в дальний угол кухни. За приоткрытой дверцей холодильника притаилась Нэнси, прижимая к себе книгу. Незнакомец замолчал и прислушался. Биение сердца девушки выдавало ее укрытие. Я уже знал, кто стоял посреди кухни и изрыгал проклятия.