И, наверное, это было просто счастливой случайностью, что ни мать, ни тетка так и не узнали о трех вызовах милиции по поводу шума из-за слишком буйных вечеринок. О забытом включенном утюге, из-за которого едва не случился пожар. О потопе в ванной. О забившемся унитазе, потому что какой-то умник из гостей вывалил туда… В общем, даже для унитаза это оказалось неожиданно и «неперевариваемо». О гостивших у Макса днями и даже неделями друзьях. И подругах.

К четвертому курсу Макс переболел собственной свободой и вседозволенностью. Постепенно сошли на «нет» буйные студенческие гулянки, истончился поток веселых девушек самых разных форм и расцветок. Квартира стала приобретать все более и более цивилизованный вид.

_____________

- Я правильно поняла… - за время рассказа Макса кофе успел остыть. – Что ты с шестнадцати жил один?

- Угу, - МАлыш махнул рукой официанту. – Тебе заказать?

Кира медленно кивнула.

- А на что ты жил? Родители помогали?

- Конечно. Отец денег присылал. И мать тоже. Стипендию я все пять лет получал, а последние пару курсов даже повышенную, как отличник – когда за ум взялся, - Макс рассмеялся. – Летом я подрабатывал – тетушка у меня экскурсовод в Петергофе, пристраивала к себе.

- Ты? Экскурсовод в Петергофе? Картина маслом! – Кира рассмеялась.

- Я же не смеялся, когда ты сказала, что библиотекарь!

- Конечно, нет! Ты не смеялся. Ты ржал!

- Точно, - Макс широко улыбнулся. – Было дело. Между прочим, я пользовался большим успехом у туристов. Меня так и норовили угостить бутербродом. Я в студенчестве был тощий.

- Не хочу тебя разочаровывать, но ты и сейчас тощий.

- Я нормальный!

Кира разглядывала его, наклонив голову и сложив руки под грудью. Серая рубашка в тонкую полоску открывает отнюдь не тонкую шею. А еще в расстегнутом вороте видно немного темных волос ниже ямочки между ключиц. И на плечах рубашка не то чтобы в натяг – но рельеф видно. Кира, спохватившись, отвела взгляд и неловко кивнула.

- Ну, может и так.

___________

Белые ночи принесли бессонницу. Дома у него в спальне были плотные шторы. Здесь, в съемной квартире – лишь тонкий тюль. Засыпалось в не по ночному светлой комнате с трудом. Лежал, глядя в потолок, на сотый раз перепланировал свою новую жилплощадь. А потом, когда лежать надоедало, вставал с постели, садился к столу и рисовал. Не зайцев. А элементы интерьера. Воплощал идеи, которые приносили с собой бессонница и белые ночи.

И когда, прищурившись, разглядывал в очередной раз нарисованное, в голову неизбежно приходил вопрос: «А понравилось бы это Кире?». Вот тогда подкатывала какая-то странная грусть. От невозможности взять, сфотографировать рисунок и отправить ей с припиской: «Как тебе идея?». И спустя полминуты получить ответ: «Круто!». Несмотря на то, что на часах – половина первого ночи. Иногда он смотрел на телефон, и ему казалось, что он видит сообщение от нее: «Покажи, что еще придумал?». Странно было это все. Это желание звонить ей по ночам – днем такого не было. И эта потребность, чтобы в час ночи тебе кто-то ответил. Чтобы кто-то не спал с тобой за компанию.

Несмотря на то, что с шестнадцати лет Макс был, по сути, предоставлен сам себе, именно сейчас он почувствовал, что это такое – когда тебе в затылок смотрит одиночество. И какой тяжелый у него взгляд. Особенно белыми ночами, когда так трудно, почти невозможно уснуть.

___________

Оксана улетела в Турцию – Вадика нужно вывозить на море. Влад почти синхронно махнул во Вьетнам – он внезапно заделался великим дайвером. Им обоим – и директору, и его заместителю не пришло в голову как-то подстроить свои планы на лето друг под друга, поэтому хозяйство бросили на Киру.