– Здравствуй, Таис, – давно влюблённый в неё бесстрашный военачальник, зарделся пурпуром, словно невинный юноша, – твои щёки пылают огнём, ты не простыла?

– Нет, не волнуйся, слегка замёрзла лишь. А вот твоё лицо залилось краской, к чему бы это? – девушка мило улыбнулась, прекрасно понимая, к чему. – Я убедила Александра принять дастура, но он скептичен в отношении находки. Мне показалось, что такой настрой неспроста. Старинные пергаменты словно жгут ему руки, и, кроме презрения к их прежним владельцам, им движет ещё что-то.

– Мне тоже неясна странная спешка с их уничтожением. Поэтому пришлось бросить все дела и мчать почти триста стадий, не жалея лошадей. Но ты же говорила со священником Валтасаром? Он пояснил, какое сокровище хранят эти тексты? – Птолемей уже обращался не к своей тайной и, по его мнению – безответной, возлюбленной, а к единомышленнику и помощнику, что разделял его природное стремление к знаниям и наукам. – Там кроме доктринальных основ религии ариев, древние знания о строении человека, медицине, математические формулы расчёта движения небесных светил, устройстве земли и воздушных сфер. Там описания стран и народов, живущих у края тверди, знания о природе и свойствах минералов и металлов, устройства чудесных механизмов. Тексты описывают иерархию сил, что управляют видимыми и невидимыми мирами… их писали невероятно просвещённые мужи. Ни Греции, не Египту, да вообще никому в Ойкумене, ещё не веданы эти знания!

Птолемей был возбуждён и нетерпелив. Таис заворожённо смотрела в глаза молодому мужчине: «Как он прекрасен, когда, обуреваемый страстями, дрожит весь, словно боевой конь, что рвётся в атаку. Да, пожалуй, пусть пока его страсть изливается на поиск и собирание своей будущей великой библиотеки. Сейчас не время дарить ему уверенность в моих ответных чувствах… чуть позже, это станет наградой. Потерпи, мой милый Птолемей!».

Александр восседал на троне шахиншаха, всё так же в богато украшенном халате, но уже подпоясавшись и с кописом у левого бедра. Увидя вошедших, он раскинул руки и направился к Птолемею. Друзья обнялись, искренне радуясь встрече. Некоторое время они беседовали наедине, отойдя ближе к камину. Потом царь подошёл к остальным. Эвмена он проигнорировал – уже дважды с утра виделись, а вот Таис, он широко улыбнулся, поприветствовав так, как это делают в Элладе:

– Радуйся, несравненная Таис!

– Радуйся, Великий Александр! – слегка кивнув, ответила девушка.

Он повернулся к старику. Тот замер в глубоком поклоне, не смея смотреть в сторону македонского царя.

– Радуйся Валтасар, зороастрийский жрец!

– Будь весел, Великий Александр – Царь Азии! – не меняя позы, в персидской манере приветствовал дастур властителя.

Хозяин, улыбаясь, обвёл взглядом присутствующих:

– Не прячь лица, жрец. Достаточно поклона. У эллинов принято смотреть прямо, общаясь и с рабом, и с царём, чтоб ложь не овладела языком и тайные помыслы не укрылись в сладком мёде красноречия.

Дастур выпрямился. Морщинистое лицо, словно обожжённое солнцем, говорило о почтенном возрасте и диссонировало с глазами, невероятно ясными и живыми, как у отрока. И тут Таис вспомнила, что зороастрийцы верят в конец бытия, страшный суд для всех живущих и последующую вечную жизнь, когда достойные мужи воскреснут и будет им всем по сорок, а детям, по пятнадцать лет. Старец словно смотрел на них глазами такого юного мальчика:

– Ложь – самый страшный грех, она порождает все другие, – спокойно отреагировал священнослужитель на разрешение лицезреть царя.

Александр удивлённо приподнял брови. Взглянул на Птолемея. Тот лишь мимикой выразил, что он не зря привёл сюда этого старца.