Кузнецов подошёл к Али, и одновременно из калитки вышел старик, одетый в тёмно-синий чапан, тюбетейку и традиционную местную обувь – калоши. Увидев сына, он всплеснул руками и засеменил навстречу. Обнялись. Старик заплакал, что-то неразборчиво причитая и качая головой. Сын с улыбкой отвечал, успокаивая отца. Потом повернулся к офицеру:

– Это моя семья, командон джан, – он по-прежнему держал на одной руке племянника, другой обнимал старика, а две сестры стояли по бокам, прильнув к нему.

– Давайте лучше войдём во двор, – предложил Кузнецов, не желая привлекать внимание соседей.

Старик сразу же засуетился, взял офицера под локоть и провёл через калитку:

– Да, конечно, уважаемый. Проходи! Аиша, Гульнара, ну чего стоите? Видите, гости приехали, накрывайте достархан. Быстро, быстро!

Младшая дочь тут же помчалась в дом, а старшая продолжила держать брата за руку. Сергей лишь мельком взглянул ей в глаза, не смея задерживать взгляд. Он что-то пошутил на дари, и отец засмеялся, удивившись знанию языка русским офицером. А Кузнецова, тем временем словно разрывало на части желание повернуться к девушке, сдерживаемое волевым запретом смотреть на местных женщин. При этом он всем телом ощущал на себе взгляд сестры Али.

– Меня зовут Сергей, – представился офицер и протянул руку старику.

– Очень приятно, Сергей джан, – улыбнулся старик, уважительно разглядывая две звезды на камуфлированном погоне подполковника, – Моё имя Карим, – он двумя руками пожал ладонь. – А это моя дочь Аиша и внук Алишер.

Кузнецов повернулся к девушке, их взгляды встретились, она открыто улыбнулась и не опустила глаз, что вовсе смутило офицера: такое поведение было не принято в мусульманской среде. Более того, участие незамужней девушки в мужском разговоре вообще выглядело весьма вольным, даже в кругу просвещённых, и во многом, либеральных исмаилитов. Как не пытался Сергей казаться равнодушным, однако улыбка предательски вылезла сама собой: «Лишь бы отец с Али не заметили!».

Так же, как и брат, Аиша была тёмно-русой и поразительно зеленоглазой. Косынка, цвета морской волны, подвязанная сзади под волосами, лишь слегка покрывала голову, и непослушно выбившиеся локоны, обрамляли лицо. Солнце светило ей в глаза, отчего на фоне необычно светлой кожи, они пылали малахитовым огнём.

– Приятно познакомится, Карим… – Сергей сложил на груди ладони и чуть качнулся в сторону отца семейства, но тут же повернулся к Али, —… как звали твоего деда?

– Мельхиор, – улыбнулся счастливый ваханец и переменился в лице, – Ой.  Сирадж, – он тут же поправился и непринуждённо засмеялся.

– Рад знакомству, Карим Сираджович, – офицер сделал вид, что не заметил странной оговорки ваханца, и ещё раз почтено качнул головой старику. После чего, помимо своей воли, всё же повернулась в сторону Аиши.

Девушка укоризненно смотрела на брата, но, заметив внимание к себе русского офицера, вновь вспыхнула яркой улыбкой, и опять глаз не отвела, но ничего и не произнесла. На этот раз мужчины однозначно заметили смущение Сергея. Они оба переглянулись и кинули короткий взгляд на родственницу, но не осуждающий, а, наоборот, какой-то снисходительно понимающий. Кузнецов взял себя в руки и, демонстративно повернувшись к Аише спиной, обратился к старику:

– Привёз вам сына, правда, ненадолго… ну, он всё сам расскажет. Наворотил делов, конечно…

Отец вновь по-стариковски запричитал и, хватаясь за голову, принялся ругать нерадивого наследника. Пока здоровенный детина терпеливо выслушивал родительское негодование, Кузнецов с водителем выгрузили из багажника мешок с крупой, несколько коробок консервов и огромный кулёк конфет. Племянник Али со своим другом тут же набили сладостями карманы и с визгом умчались куда-то со двора. Аиша продолжала стоять рядом с братом. Сергей спиной чувствовал на себе её изучающий взгляд. Всё это было крайне необычным. Где-то в Душанбе, или Хороге, где нравы не столь строги, такое поведение ещё можно было встретить. Но здесь, в глухом горном кишлаке, тем более в присутствии иноверца… Кузнецов чувствовал себя крайне неловко. Молодая девушка, мягко говоря, очень привлекательная, не стесняясь, присутствует в мужской компании, и никто из близких не делает ей замечаний. Сестра, лет пятнадцати отроду, исчезла сразу со двора, а эта, явно постарше… хотя незамужняя вроде, да и молчит, не вмешивается. Безусловно, на Памире положение женщин не столь подспудно шариату и традиционным исламским строгостям. А у исмаилитов вовсе, женщина равна мужчине, участвует активно в светской жизни, зачастую имеет неплохое образование, и, естественно, не закрывает лицо. Одним словом, поведение Аиши смутило Сергея, и он всё же решил вести себя, как положено в традиционном исламе, подчёркнуто нейтрально, словно не замечая девушку.