– По поводу литературы и русского языка – это, Ирочка, ты верно подметила. Да и в советское время в этом вопросе были проблемы. Я могу привести пример из своего небольшого опыта. Как-то наша молодежная группа танцевального коллектива глубокой осенью, где-то в самом начале ноября, была направлена на четыре дня в три передовых колхоза для дачи шефского концерта, то есть бесплатного. Они были на расстоянии порядка 130 км от Москвы, – начала свои воспоминания Валентина Степановна.

– А в каком году это было, Валентина Степановна? – вопрос Ирины.

– Я полагаю, что это было в 1972 году. Последний колхоз был большой, в деревне было более пятисот домов, имелся клуб с киноконцертным залом. Для артистов была специальная комната для переодевания. Сам концерт прошел хорошо, нас угостили ужином с вином. В этом плане было всё замечательно. Перед самым отъездом я попросила разрешение позвонить в Москву. У меня тяжело болела мать, и я хотела бы узнать, ехать ли мне домой? Могу ли я заночевать у своей подруги и побыть воскресенье у нее? Дело в том, что мы должны были вернуться в Москву очень поздно, когда метро уже наверняка не работало, а всех не могли развозить по домам. Нас тогда довезли только до Москонцерта, а дальше каждый должен был добираться до дома самостоятельно. Моя подруга жила в двадцати минутах ходьбы от Москонцерта, а мне ехать надо было на другой конец города, – в этом месте она сделала небольшую паузу, после чего продолжила свой рассказ: – Мне сказали, что можно позвонить в Москву, но только из правления колхоза, а это метров пятьсот от клуба. Меня провожал секретарь комсомольской организации колхоза. Когда мы вышли на улицу, то я удивилась, что электрические фонари были только на одной улице, а самих фонарей было не более пяти. Луны не было, вокруг была жуткая темнота. У моего провожатого был электрический фонарик, с помощью которого он освещал мне дорогу. Улица была очень грязная и вся в колдобинах с водой. Минут за пятнадцать мы добрались до правления колхоза. Зашли в помещение, он включил свет. Подошел к телефону и попросил телефонистку дать связь с Москвой. Она сказала, что линия занята, и лучше подождать минут десять.

Валентина Степановна выпила воды и продолжила:

– Мы были вдвоем. Я стала осматривать помещение и увидела на стене большую схему колхоза, нарисованную карандашом от руки и подписанную чернилами. Подошла к ней поближе, чтобы ее внимательно посмотреть и понять, насколько велики его масштабы. Когда я стала вчитываться в наименования объектов, улиц и других текстовых материалов, то была страшно удивлена наличием большого количества грамматических ошибок. У меня было такое впечатление, что ее составлял двоечник. Я не помню всех ошибок, но меня поразило, что вместо слов «Московское шоссе» было написано с маленькой буквы «масковское шасе». Я спросила, а как давно сделана эта схема. В ответ услышала, что в прошлом году. Я спросила, а почему так много грамматических ошибок. Меня так удивил ответ – схему составлял выпускник нашей школы, мол, он сейчас в армии, поэтому некому ее исправить. Я спросила, а секретарю-то не стыдно, что в правлении передового колхоза такая неграмотно оформленная схема. Его ответ меня просто обескуражил – так у нас все грамотные давно из колхоза уехали. Вот такая грустная оценка уровня образования, – этими словами Валентина Степановна завершила свой рассказ.

– Да. Валентина Степановна, прямо скажем, вы нас удивили примером, – сказала Ирина. – Хотя я вам могу привести другой пример. У меня был в классе прекрасный ученик, некто Алексей, у него в аттестате было всего три четверки. Так он для поступления в Бауманский институт ходил на подготовительные курсы. Оказалось, что наиболее сложным экзаменом для него был диктант по русскому языку. При первом его написании он сделал более десяти ошибок. Для него это был просто шок. Он никогда не чувствовал пробелов в знании русского языка, он блестяще побеждал на олимпиадах по математике. При поступлении в указанный институт, как он мне потом рассказывал, он за диктант получил только четверку. В его группе почти одна треть поступающих выпускников получили двойки за диктант. Вот так-то. Предлагаю поставленный вопрос закрыть ввиду очевидной правильности моего вывода о моем переходе в область программирования.