– Да, – кивнула я, чувствуя его колдовство. Как он только не устаёт? Ведь левитация тоже использует внутренние силы организма! Я не знаю… Наверное, он всё может, потому что ангел?

И мы всей толпой пошли к герру Келеру, только шли медленно, потому что Филипп боялся за меня. Наверное, я была слишком бледной, раз он испугался. Девочки окружили меня и болтали без умолку, наверное, для того, чтобы я опять не… Они хорошие, очень. Мы шли так, пока не встретили ректора. Он нам сильно удивился, но совсем не рассердился, а только мягко улыбнулся.

– Как интересно, – сказал герр Рихтер. – Первые классы гуляют вместо урока. И что случилось?

Я хотела рассказать и попросить не наказывать никого, но Филипп не дал мне ничего сказать, а сам сжато и быстро объяснил, что произошло. Ректор покивал в ответ на сказанное моим ангелом, потом как-то позвал других учителей. Буквально через пять минут подошли герр Келер и герр Шлоссер, его нам представляли совсем недавно, я запомнила, потому что он в белом. Мне стало стыдно за то, что из-за меня пострадают другие. Первые слёзы уже покатились по моим щекам, когда Филипп опустил меня на пол и прижал к себе, стараясь успокоить.

– Не плачь, родная, – начал говорить он мне на ушко. – Никто никого не накажет, в этом нет твоей вины, ну пожалуйста, – он меня почти уговорил.

– Настолько сильно впечатлилась? – с тревогой в голосе спросил Филиппа герр Шлоссер, кивая на меня.

– Нет, она боится, что других накажут из-за неё, – ответил мой ангел.

– Успокойся, Хелен, – произнес герр Келер. – Ни тебя, ни других не за что наказывать.

– Да, с учителем Юбель я поговорю, – сказал ректор, и я увидела, что он рассержен. Оставалось только надеяться, что не на нас. – Идите обедать, дети, – посоветовал он, а потом куда-то быстро ушёл.

И мы пошли в столовую, потому что герр Рихтер же сказал. Уже когда Филипп доволок меня до скамейки, я почувствовала, что не могу сидеть, потому что падаю. Тогда мой ангел прислонил меня спиной к столу и начал кормить. Он, наверное, уже привык меня кормить, потому что сама я не могу. Я послушно ела и не капризничала, потому что это же Филипп.

***

– Это возмутительно! – выкрикнула фрау Юбель. – Сегодня первые классы в полном составе ушли с моего урока!

– Какая же ты тварь, Синтия, – вздохнула фрау Леман. – Просто слов нет.

– Это же надо придумать – оскорбить больную девочку, – сказал герр Келер, брезгливо посмотрев на женщину. – Ты её чуть не убила, хоть это ты понимаешь?

– Я не потерплю!.. – начала кричать Синтия, но внезапно замолчала.

– Это я не потерплю, – устало сказал Герхард Рихтер. – Я же тебя предупреждал, просил, зачем ты это устроила?

– Да что вы… – фрау Юбель искренне не понимала. – Из-за какой-то калеки…

– Хватит, Синтия, – ректор выглядел рассерженным. – Каждый ребёнок бесценен. Очень жаль, что ты этого так и не поняла. Фрау Юбель, вы уволены, извольте покинуть школу в течение двух часов. Уве, вызови-ка колдопол, пожалуйста, я хочу знать, кто и зачем ей вложил в голову эти мысли.

– А если она… ммм? – спросил герр Келер.

– Тогда она окажется где-то подальше, – сказал ректор, запуская предусмотренную процедуру экстренного увольнения учителя, причинившего вред, в результате которой Синтия Юбель забыла всё, что происходило в школе.

– Вот так и узнаём, кто у нас с гнильцой, – завершил дискуссию герр Шлоссер.

Слабость, эта постоянная слабость… Я понимаю, конечно, что это значит, но не хочу принимать, мне кажется, что если я приму это, то сразу станет хуже, но… Герр Нойманн освободил меня и Филиппа от уроков на три дня. Так стыдно, что Филипп из-за меня пропускает, я даже извинилась, а он опять улыбнулся и сказал, что я важнее. Так тепло от этих слов стало, просто очень приятно быть настолько важной. Теперь вот лежу, потому что так Филипп сказал. В туалет он меня носит, а в душ… В душ – пока никак, я не могу стоять… Пока я думала, что с этим делать, Филипп сказал, что отлевитирует меня в душ. Мне было стыдно очень, потому что в душе ведь надо раздеваться полностью, но он…