– Ты в своем репертуаре. Так это моя вина, что ли? Я мог бы догадаться. Не стоило тебе торопиться. Ты постоянно спешишь.

– Ну, я бы не стала этого делать, если бы знала, что ты трахаешься – я предполагаю, что это так, судя по цвету ее лица – с одной из моих самых старинных подруг. – Белинду «отлучили от церкви» – она больше не заслуживала звания лучшей подруги.

На этом моменте рот Саймона сжался в возмущенную прямую линию, что придало ему сходство с беззубой черепахой.

– Как долго это длится? – Мина вздернула подбородок к его лицу.

– Она гораздо спокойнее. Тебе все нужно делать с головокружительной скоростью. Тебя слишком много. Даже твое нелепое предложение о свадьбе так соответствует твоему характеру. Белинда гораздо… более уравновешенная. Я чувствую себя с ней на равных.

– Итак, ты, бесхребетный мерзавец, утверждаешь, что это моя вина, из-за моего характера? – Она с яростью сверлила его взглядом.

– Мы не подходим друг другу.

Слова Саймона прозвучали жестко, он отказывался смотреть ей в лицо.

– Забавно, что тебе потребовалось дотянуть до сегодняшнего вечера, чтобы что-то сказать. Ты никогда раньше ни в чем не сомневался. Все проглатывал… должно быть, это было для тебя просто ужасно. Необходимость продолжать участвовать во всех тех ужасных вещах, которые я для нас организовывала – выходные в Корнуолле, ужин в Le Manoir [14], уроки катания на лыжах на крытом горнолыжном склоне. У меня ужасная память, но могу поклясться, что после того, как я заказала прыжки с парашютом в помещении, ты говорил, что со мной всегда так весело.

– Верно, весело. – Саймон наконец посмотрел на нее и холодно добавил: – Но недолго.

– Что? – Ее сердце сжалось от внезапной боли. Недолго.

– Нельзя основывать брак или даже серьезные отношения на веселье. – Он уставился на нее, как директор школы, читающий лекцию, которую обязан прочитать.

Даже теперь, когда холодный ветер бил ей в лицо, Мина на мгновение остановилась, слова субботнего вечера все еще болезненно пронзительно звенели у нее в ушах.

– Ты не можешь всю жизнь быть непредсказуемой и все время пускаться на поиски приключений. Брак – это когда ты взрослый, остепеняешься, знаешь, что у тебя все в порядке. А с тобой – это все равно что постоянно мчаться на американских горках или в самолете, и я никогда не знаю, в какой момент ты выставишь меня за дверь. Ты слишком сумасшедшая, слишком торопишься со скоростью мили в минуту, слишком все время хочешь чего-то нового. Я никогда не знаю, где нахожусь, и я не хочу так жить. Вероятно, дело в твоих генах, и я не уверен, что хочу, чтобы они были у моих детей.

– В генах? – выплюнула она.

– Твои родные мать и отец. Похоже, они вечно гнались за приключениями. Похоже, они были безрассудны и безответственны. Не воспринимали всерьез важные вещи в жизни. Я так не хочу.

У нее от ярости чуть глаза не вылезли из орбит из-за того, что он упомянул ее давно умерших родителей, и эта ярость лишила ее дара речи. Саймон ничего не заметил и продолжил:

– Жаль, что ты не похожа на своих приемных родителей, Мириам и Дерека. Не могу поверить, что Мириам была сестрой твоей матери; она такая нормальная.

Мина никогда, никогда не была так близка к тому, чтобы кого-нибудь задушить, как в этот момент. Ее пальцы и в самом деле сжались, как когти, готовые сделать свое дело. К счастью, Саймон покинул зону досягаемости, дав еще один прощальный залп.

– Нам было весело, но… невозможно веселиться все время. Наступает момент, когда нужно сосредоточиться на том, что действительно важно. И я не могу представить, чтобы ты когда-нибудь это делала. Ты как бабочка, постоянно порхающая в поисках очередной замечательной вещи. Быть с тобой слишком утомительно.