По эту сторону камина холл выглядел иначе, немного проще: несколько больших мягких потрепанных кожаных диванов каштанового цвета, которые, казалось, вполне заслужили свои боевые шрамы, а кофейный столик представлял собой крупное сооружение в деревенском стиле и изобиловал сучками. Рядом с камином стояла огромная кованая подставка для поленьев, до краев наполненная колотыми дровами, распространявшими в воздухе свой аромат.

Пока она осмысливала увиденное, висящие перед ней часы с кукушкой пришли в движение: кукушка выскочила из своей крошечной дверцы и едва не лишилась головы по милости раскрашенного дровосека, взмахнувшего топором, когда стрелки показали четыре часа. Мина громко рассмеялась от восторга, рассматривая часы с их детальной обработкой и замысловатой резьбой. Они были не слишком велики, но определенно компенсировали это громкостью. Все еще улыбаясь про себя, она обернулась и поняла, что со всех сторон подходят люди, как будто кукушка подала какой-то секретный сигнал, и все начало происходить в идеальной последовательности. Это было похоже на наблюдение за сменой декораций в театре, когда все рассаживались по местам. Гости, которые были поглощены своими книгами, внезапно начали беседовать друг с другом, стало появляться все больше людей, занимающих места в обеих комнатах. Уровень шума взвился до оглушительного гула, а затем в двери в задней части зала ворвалась похожая на старомодную продавщицу сигарет женщина со здоровенным подносом, почти таким же большим, как она сама. За ней следовали две девочки-подростка с подносами поменьше. Когда женщина, на ходу сияя улыбкой, решительно направилась к кофейному столику в элегантной гостиной, гул усилился, и по обеим комнатам прокатилась волна предвкушения.

С оттенком торжества женщина поставила поднос на стол и отступила назад, впитывая благодарные «Мм», наполнившие воздух.

– Сегодня у нас Basler Kirschenbrottorte [32].

Когда она подала плотный, деревенский на вид пирог, наполнивший воздух ароматом вишни и ванили, не хватало только «та-дам». Поверхность пирога была испещрена пятнышками от темно-красных, почти карамелизированных целых вишен. В животе у Мины заурчало в предвкушении. С осторожной, внимательной суетой были расставлены тарелки и кружки, пирог нарезан ломтиками и подан на стол.

Мина с улыбкой наблюдала, как ухаживали за каждым из гостей – всего их, наверное, было человек двенадцать. Подали пирог начавшему было отказываться гостю, покорив его быстрым, нежным упреком; торжественно вручили тарелку еще одному нетерпеливому гостю, который явно знал, что за угощение его ждет, предложили кусочек на вилке молодой леди, которая осмелилась отказаться от порции. Мина так любила за этим наблюдать: люди, собравшиеся вместе за едой. И в центре всего этого – ее крестная, Амелия, с улыбкой до ушей, снующая между гостями и раздающая маленькие тарелочки удовольствия. Вот она подняла взгляд, и ее улыбка стала еще шире. Она передала тарелку и, вытирая руки об испачканный мукой фартук, метнулась к двери.

– Мина, Liebling [33]. Ты приехала, – прогремела она глубоким, звучным голосом, который так не вязался с ее хрупким телосложением. Крестная схватила ее за плечи и крепко расцеловала в обе щеки. Она основательно прижала Мину к себе. – Красивая девушка. Хотя, по-моему, немного бледновата. – Она похлопала Мину по щекам. – Но хороший горный воздух принесет румянец. А теперь иди, иди. Съешь немного пирога. Оставь свои вещи здесь.

Мина обнаружила, что ее втолкнули в соседнее помещение.

– Это Мина – она только что приехала. – Мина помахала людям в комнате, и ей тут же сунули в руки тарелку с кусочком пирога. – Они сами представятся. А мне нужно принести кофе. Ожидается еще больше гостей. После кофе и пирога я отведу тебя в твою комнату. – Амелия взглянула на часы с кукушкой и нахмурилась. – Новые гости опаздывают. Они должны уже быть здесь. Но твой поезд прибыл вовремя.