Вновь мы повстречались где-то через месяц, когда выпал первый снег. В том же парке. Я возвращался домой, когда увидел на снегу отпечатки голых ног. Ровная дорожка миниатюрных следочков проходила вдоль тротуара, избегая лакши и месива, что получалась из растаявшего под ботинками прохожих снега.

Впереди вышагивала девушка. В зимней куртке, синих джинсах и яркой шапке с помпоном, но босиком. Я подумал, что она проспорила желание, и оглянулся в поиске шумной компании, но вокруг было тихо и безлюдно.

– Тебе не холодно? – спросил я девушку, догоняя её, шлёпая ботинками по грязной жиже.

– Всё в порядке, спасибо.

– Да, ты это уже говорила. Почему ты босиком?

Но девушка не захотела продолжать общение. Она молчаливо шагала дальше, не поднимая на меня глаз. Сначала я шёл параллельно, подстраиваясь под её шаг. Ещё раз попытался завязать разговор, но не получив ответа, почувствовал себя дураком и свернул на другую аллею.

На следующий день я забежал в обувной магазин и уже нарочито долго шёл домой через парк, выискивая странную босоногую девушку. Несколько дней мне не получалось её встретить. Наконец, в субботу, после обеда я её нашёл. Она читала книгу, сидя на скамейке и поджав под себя ноги. Я видел её оголённые пятки, они не давали мне покоя.

Подойдя к девушке, я достал из пакета пару пушистых зайцев-тапочек. С розовыми ушами, которые предполагалось, должны забавно подпрыгивать при каждом шаге.

– Это тебе. – Я протянул тапочки ей.

– Спасибо, не надо. – Даже не отрываясь от книги, произнесла девушка.

– Надень, прошу! Ты ведь простынешь.

– Всё в порядке, спасибо.

– Я вижу, что не в порядке.

Я ринулся к девушке, взял её ногу в руки и силой попытался натянуть на неё тапок. Я читал, что девушки любят настойчивых мужчин и парней, готовых взять ситуацию в свои руки. Вот я и взял, только ноги в руки. Однако девушка, поняв, что происходит, истошно заверещала и со всей дури пнула меня ногой в лицо. Я повалился на землю. Сидя пятой точкой в грязной луже, с пушистым зайцем-тапком в руке, я недоумённо смотрел на девчонку, которая верещала и тряслась. Наконец-то она успокоилась, задышала ровнее, затем села на скамейку.

– Я не ношу обувь с рождения. У меня кальцетофобия.

– Чего? – переспросил я.

– Я боюсь носить обувь.

Так в моей жизни появилась босоногая Элина. Из-за своей особенности она старалась быть незаметной. Однако всё равно ей часто приходилось сталкиваться со сложностями и непониманием со стороны окружающих. Её не пускали в магазин, обзывали попрошайкой или бомжихой, отказывались обслуживать в парикмахерской или кинотеатре.

Как-то раз, пригласив её в ресторан, мне пришлось забрать всю еду навынос и устроить пикник на скамейке в парке, потому что Элину, босую, не пустили на порог.

Но вопрос о том, чтобы начать носить обувь, был закрыт раз и навсегда. Как-то раз, когда мы смотрели кино, укрывшись пледом, я неаккуратно скинул его, и ноги Элины запутались в ткани. Как только она почувствовала, что в ногах нет свободы, её начало колотить крупной дрожью. Она закричала от собственного страха, не могла вздохнуть. И хотя я сразу же скинул покрывало, вечер для нас был испорчен.

Так что в знак солидарности я стоял перед алтарём в тёмно-синем костюме тройке, с элегантной бабочкой, но босой, как и моя жена Элина.

 Быт наш наладился. Элина работала в дальней комнате квартиры, она рисовала. Я относил её картины на выставки, их хорошо покупали. Несколько раз жена даже присутствовала в галереях и залах, где стояли её холсты. Среди художников много странных личностей, так что босоногая девушка не сильно выделялась. Летом проблем почти не было, потому что у окружающих людей не возникало вопросов, где её обувь. Зимой же, Элина старалась как можно реже бывать на улице, чтоб не провоцировать горожан.