Дом пуст[25]. С грустью перехожу из столовой в библиотеку, где провожу долгие печальные часы, упаковывая книги в ящики. Приехала мамочка, послезавтра уезжаем в Асунсьон. После Асунсьона Бразилия, потом Европа, возвращаемся не через Нью-Йорк[26].

Ты не представляешь, какие драмы разыгрались после твоего отъезда. Отвратительные. В одно прекрасное утро ко мне пришли с заявлением, что я морочу всем голову, что я прячу тебя в доме, но об этом стало известно. Что нельзя так поступать и т. д. Обвинения самые смехотворные. Даже если бы я тебя и прятал, никого бы это не касалось. Но, к несчастью, дом в самом деле пуст. Меня не захотели слушать, хоть я и говорил: ты села на пароход в Монтевидео, и я скоро тебя догоню. У меня не было никакой возможности обороняться: сведения поступили из вернейшего источника. Пришлось просить нашего друга Бойе[27] телеграфировать на «Массилию», он тоже нашел все это отвратительным. А причина всему де Бейсак[28]. Можешь себе представить, какое для меня счастье – отъезд.

Бедная моя девочка, жизнь нелегкая штука, и до чего завистливы люди к тем, кто счастлив! Среди всех этих историй не успел посмотреть лотерею. Еще напишу. Измотан.

Посылаю фото домика и письмо, которое пришло тебе. Мне недостает спокойствия, чтобы тихо и ласково с тобой поговорить. Поговорю в Асунсьоне: телеграфируй свой адрес в Аэропоста Аргентина.

Через месяц после моего письма я буду в Париже.

Моя девочка, никогда еще я не был так счастлив, как в эти несколько месяцев.

С нежностью

(Телеграмма на борт парохода «Массилия»)

(Буэнос-Айрес, 14 января 1931)

(Буэнос-Айрес, 22 января 1931)

Дорогая, в сердце ветер по-прежнему.

Сладко тебе писать.

Мы не слишком ладим с дорогой мамочкой, у меня такой ужасный характер, такая тоска, я огорчаю, сам того не желая.

Провел неделю в Асунсьоне. Рядом с Асунсьоном в Сан Бернардино небольшое озеро[30]