2. Глава 2

Глава 2. Планы молодого Воителя.

Семейный завтрак прошёл в тесном кругу из четырёх человек: Я, Соня и её родители. Теща как бы в шутку упомянула, что всю ночь кое-кто уж слишком громко стонала, да спать никому не давала. Это сильно смущало женщину и мать, хорошо её чаду быть толику потише. На что дочка ответила: то, что она столь темпераментна вина не её, а генов и соответственно родителей… и немного супер-пупер любовника. Очередной комплимент в мою сторону, но на самом деле Тени. Хех. И вообще София считает, что нужен ремонт со звукоизоляцией или даже… папа-мама ещё молодые и о-го-го. Вместо ожидания, когда София родит внука или внучку, могли бы сами родить. По крайней мере постараться сделать Соне братика и наследника для их маленького Рода. Между прочим, отметила молодая жена, что таким образом Семён Семёнович оставит с носом моего отца Павла Павловича. Появись другой наследник и фамилия Мартьяновых не исчезнет из этого мира. Всё достанется новому члену семейства. София то теперь на моей фамилии, и все наши дети тоже будут Троекуровыми.

Я в столь щепетильные темы не лез. Не то чтобы стеснялся, но всё-таки посторонние в каком-то смысле люди. И вообще говорят о своих семейных проблемах. Вон даже пытаются объегорить моего нынешнего отца Пал Палыча. Я только ухмылялся, а рот был занят третьей порцией плотного завтрака. Из-за недавнего ранения и чудовищной быстрой регенерации я ел как ни в себя.

Кстати, я отказывался, несмотря на неоднократные пожелания Надежды Ивановны называть её мамой, а Семён Семёновича соответственно папой. Не мог почему-то пересилить себя, быстро переключиться, называя их лишь тесть да тёща или обращаясь к ним официально по имени-отчеству.

Как обычно, горе от ума, задумался, застыв с кулебякой у самого рта. Даже немного переклинило от поразившей меня странной догадки. Всё потому что я сопоставив некоторые факты, выявил интересную закономерность. Несмотря на то, что Рита моя единственная сестра, я почему-то стал очень хорошо относится к Елене Павловне. Которую, между прочим, прежде в теле Иванова Игоря на дух не переносил, как впрочем почти всех спесивых лицеистов класса. Сейчас мне казалось, что Ленка мне на половину или на четверть сестра в сравнении с настоящей родственницей Маргошей. Несмотря на мои, в смысле старого Игоря, разногласия в лицее я действительно хотел спасти девушку от брака с нелюбимым «старикашкой» тридцати семи лет от роду. Нет, это не было чувством собственничества или того, что девушка мне нравилась, но именно родственные, сестринские чувства к Лене. Пусть и в легчайшей форме, эдакой лайт-версии по сравнению со святой и неприкасаемой Маргаритой.

Далее. Никто меня не заставлял из-под палки называть вслух Пал Палыча отцом, а Елену Борисовну мамой, Ленку сестрой. Само собой так выходило, я их так называл не только при посторонних, но и мысленно. Немыслимо! Пусть и в каком-то тумане, немного отчуждённо, но я их считал папой, мамой и сестрой. Очень странно, непонятно, непривычно, неправильно, но всё выходило рефлекторно. Чувствовал к ним некую привязанность и что-то вроде семейной любви.

Да, мне приходилось по возможности избегать Троекуровых, чтобы лишний раз не подставляться, потому что сейчас во мне было трудно узнать их прежнего сына-дуралея. Но хотелось быть с ними, проводить время в семейном так сказать кругу.

Лишь парочку мелких — брата Никиту и сестру Настю — не мог «вспомнить», прочувствовать и воспринять как близкую родню. Но, как мне говорили, в бытность свою Иван Павлович так же игнорировал младшеньких. Не желая общаться с «дефективными» детьми. Что тут скажешь — идиотом был, идиотом же и сдох. Покойный думал, что он с сестрой аристократы и маги, элита элит, а родители умудрились родить неодарённых. И эту чернь нужно было гнать ссаным веником из Рода и дома, они чернь, а не родня. Срамота одним словом, позор от которого нужно было избавиться, сдав кому-то на попечение, в тот же детский дом. Каким же покойный Ванька был натуральным ублюдком просто диву даёшься!