План хорош, и вся наша кодла его одобряет. Тем более, что наши люди не пострадают, а достанется только немецко-фашистскому вагону. И мы немедленно приступаем к осуществлению плана.

Кататься на «колбасе» и подкладывать тяжёлый трак выпадает Вовке Селивёрстову, сильному второкласснику, побеждавшему в тренировочной борьбе любого из нас, даже Толяна. Мы затаиваемся в развалинах у остановки трамвая на перекрестке Советского проспекта и улицы Почтовой. В случае чего из этих развалин легко удрать через заросший сад на соседнюю улицу. Вовка прячется в кустах за три остановки до нас. Мы вооружены мощными рогатками. В качестве боеприпасов в этот раз у нас приготовлены свинцовые шарики, которые мы изготавливаем из кусочков свинца, обстукивая их молотком.

Будний день. Около одиннадцати часов. На улицах ни души, все на работе. Самое то, что надо. Ждём. Нас с Сашкой, как самых маленьких, слегка бьет нервная дрожь. Мы все понимаем, что идём на преступление, но очень хочется отомстить фашистам, пусть даже и через шесть лет после войны. В семье каждого из нашей компании есть родственники, не вернувшиеся с войны или умершие от голода и лишений. И мы вдруг забываем, что войны нет, и превращаемся во всамделишных партизан, и как будто вправду ждём фашистский эшелон, сжимая в руках верные рогатки.

Ещё издали слышим скрежет приближающегося трамвая. К «колбасе» лепится маленькая фигурка Вовки. На его голове одета кепка, для скрытности. Он с трудом удерживает тяжёлый трак, положив его сверху на «колбасу». Вот трамвай со звоном останавливается на нашей остановке. Из вагона никто не выходит, некому. Вовка, схватив трак и проходя как можно ближе к вагонному боку со стороны столбов, подкладывает трак под левое переднее колесо. Затем, втянув голову в плечи, перебегает улицу и ныряет в кусты. Всё, дело сделано. Мы натягиваем рогатки и ждем команду Толяна.

Вагоновожатый звонит и крутит ручку. Вагоны трогаются и тут же, наткнувшись колесом на трак, замедляют ход и останавливаются. И до нас доходит, что скорость трамвая слишком мала, и он нипочём с рельсов не сойдёт! Вагоновожатый встаёт посмотреть, что случилось. И кондукторша встаёт. В это время Толян орет, ну точно, как в кино:

– По фашистским гадам огонь!

Мы бьём свинцом по окнам «фашистского эшелона». Расстояние невелико, с рогатками мы управляемся прекрасно, поэтому стекла со звоном лопаются. Кондукторша визгливо кричит, а вагоновожатый мгновенно падает на пол. Видно, что он раньше воевал.

Мы выпускаем, как и было заранее условлено, по пять свинцовых шариков и смываемся. Выскочив через сад на соседнюю улицу, разбегаемся по домам, где очень тихо сидим, притворяясь паиньками. Даже помогаем мамам и бабулям по дому…

Вечером отец рассказывает за ужином, что днём было совершено бандитское нападение на трамвай. Бандиты стреляли из развалин каким-то нестандартным оружием, очевидно, самодельным. Почти все стекла в вагоне выбиты. Вагоновожатый и кондукторша чудом остались в живых. Милиция оцепила район и ищет бандитов в развалинах. И ни отец, ни мать, ни бабуля и представить себе не могут, что один из этих страшных «бандитов» сидит рядом и с замиранием сердца слушает отца.

Бандитов в развалинах так и не находят, а курсантов в увольнение отпускают только с палашами. Отец рассказывает, что сразу после войны, когда училище только начинало строиться, в подвалах разрушенных домов прятались небольшие группы недобитых фашистов. Ночью они выбирались на поверхность и нападали на прохожих. И с ними серьёзно сражались специальные войска и милиция. А ещё, когда поезда из Калининграда шли по территории Литвы, то вагоны обстреливались «зелеными братьями». Это стреляли тоже недобитые литовские фашисты, прячущиеся по лесам. Но вот уже несколько лет, как бандитов всех повыловили или перестреляли, поэтому нападение на трамвай через шесть лет после войны какое-то уж очень странное.