А вслух сказал:

– Вы знаете… – начал я, мысленно выстраивая свою отказную речь, – я сейчас очень и очень занят… – Он посмотрел на меня так, как смотрит волк на охотника, нажимающего курок. Я вздрогнул, ощутив внезапно, что в квартире у меня почему-то холодно, и, скривившись, продолжил: – Короче, давайте перейдем к подробностям вашего дела, – вот так любезно великий дипломат Мареев дал новому клиенту понять, что ждет конкретных разъяснений по поводу этого странного киднепинга.

– Я слышал о вас, Валерий Борисович, как о весьма компетентном в подобных делах человеке, как о человеке, который… – совершенно не по делу начал отец, видно, совсем повредившись в уме после потери дочери, раз уж принялся источать никому не нужные комплименты.

В общем-то, эту часть беседы, как и все ей подобные, можно смело пропускать мимо ушей. Возможно, клиент просто проверяет мои реакции. Периодически попадаются неуверенные в моей чистоплотности, и лучший способ заработать их доверие – молча подождать минуты три, выставляя себя на обозрение. Эти три минуты я решил посвятить изучению внешних данных клиента.

Более всего для описания его внешности подошло бы сравнение с гномом, если, конечно, у вас достаточно богатая фантазия, чтобы представить чисто выбритого гнома ростом около ста восьмидесяти. У клиента, представившегося в телефонном разговоре как Вересов (фамилия эта мне ничего не говорила и, вполне возможно, даже была ложной), было выразительное лицо сильного человека, который ни перед чем не остановится на пути к достижению своей цели. Дорогой строгий костюм, пейджер на поясе, сотовый телефон. Галстук выше всех похвал, просто замечательный, хотя я в этом практически не разбираюсь.

Я отметил, что на его пальце нет кольца. Стало быть, клиент не женат. Как же тогда дочь?..

Еще раз прокрутив в памяти наш недавно начатый разговор, я счел, что уже вполне сносно знаком со своим заказчиком, а посему пора от пустых словес переходить непосредственно к делу.

– Сергей Леонидович, – я прервал его речь железным тоном крайне занятого, а сейчас еще и слегка удивленного человека. – Хотелось бы услышать, с чего вы так рассыпаетесь в любезностях?

Он помолчал, задумчиво на меня глядя. И, пожав плечами, ответил:

– Мне не хватает простой конфиденциальности, которую вы обычно соблюдаете. Мне необходимо, чтобы ни слова обо мне и о том, что я вас нанял, не просочилось во внешние круги. Никто не должен об этом знать, чем бы ни закончилось наше сотрудничество. Понятно?

– Хм, понятно, – ответил я, глядя ему прямо в глаза.

– Тогда я, пожалуй, начну.

Я кивнул.

– Моя дочь… – он помедлил, – весьма странная девочка. К слову, будет хорошо, если об этой странности не будет известно никому, кроме вас.

– Независимо от того, возьмусь ли я за ваше дело, обещаю, – ответил я, ожидая начала рассказа про какую-нибудь затяжную болезнь или ненормальную психику девчушки. – В чем странность?

– Она практически все время что-то придумывает, – пожав широкими плечами, ответил он. – Откровенно говоря, врет. Всем подряд, кроме меня. Это психическое нарушение. Ее психотерапевт считает, что сказывается ранняя потеря матери.

Ага, вот оно, отсутствие кольца…

– Что с матерью?

– Умерла.

– Хм.

– Мне продолжать? – Он не казался особенно расстроенным или подавленным давним горем.

– Продолжайте.

– Что конкретно вам интересно в связи с нашим делом? – последние слова он слегка выделил.

– Ваше мнение: имеет ли потеря матери прямое отношение к исчезновению вашей дочери? – спросил я и тут же объяснил: – Я имею в виду, нет ли у вас врагов, которые когда-то?..