– Ну, как сходила? – поинтересовался Павлик у сестры.

– Замечательно.

– Завтра еще пойдете.

– С чего ты взял? Нет, не пойдем.

– Пойдете, пойдете! Пока тебя не было, нам звонила тетка Альбина, сказала, что завтра снова идете в том же составе. Мол, лед тронулся, надо ковать железо, пока горячо. О чем это она говорила, ты не знаешь?

– Хочет женить нашего Сему на Хризантеме.

– Какой еще Хризантеме? – разинул рот мальчик.

– Актриса.

– Хорошая?

– Говорит, что хорошая, но ее в театре не ценят.

– А Семе зачем это нужно? Жениться, в смысле? Сема на одиночество не жаловался. Наоборот, рассказывал, какие у него грандиозные планы на холостяцкую жизнь.

– Это нужно тете Альбине. Она не может видеть, когда другим людям хорошо. А раз так, то Семе придется завтра идти и восхищаться невестой, которую она для него присмотрела.

Придя домой, Фима обнаружила, что родители смотрят новости по телевизору. Она взяла себе со сковородки пару блинчиков с мясом, которые мама купила в магазине и разогрела, а потом подсела к родителям.

– Как тебе блинки? – поинтересовался папа.

– Пойдет.

– С домашними, конечно, не сравнить. Но, как говорил мой дед, третий сорт не брак.

Диктор с экрана тем временем возбужденно докладывал:

– Сегодня прямо со сцены была госпитализирована оперная дива, прима нашего театра Вологодская Евдокия Петровна.

– Я ее видела! – ахнула Фима и уронила последний блинчик с тарелки.

Она проследила за траекторией его падения, но не сделала попытки поймать и даже ничуть не расстроилась, потому что блинчик и впрямь был так себе. И к тому же блинчик не пропал, его моментально подобрал Пятница, который вообще мог бы работать пылесосом.

– Заслуженный деятель… – бубнил диктор. – Золотой голос… Состояние врачи оценивают как среднетяжелое. Предположительный диагноз уточняется. Свою жену в больнице пришел поддержать супруг Евдокии Петровны с коллегами.

Дальше замелькали какие-то лица. Средних лет ухоженный и подтянутый мужчина с седыми висками и в щегольском пальтишке. Наверное, тот самый Геннадий. Опечаленным он отнюдь не казался. Даже напротив, в глазах его горела надежда. Кто-то бы сказал, что это надежда на выздоровление любимой супруги, но что-то мешало Фиме так думать. Может быть, то и дело мелькающее в кадре рядом с потенциальным вдовцом лицо молоденькой актрисы – той самой Муси. А вот Папагено не наблюдалось вовсе, чему Фима изрядно огорчилась. Она бы с куда большим удовольствием полюбовалось на него, чем на этих двоих.

Увы, пришлось удовольствоваться статьями из интернета. Благо что Никита Нестеров – Папагено – был фигурой примечательной. Имелись и его многочисленные фотографии, и статьи, и в друзья к нему можно было свободно добавиться, что Фима и сделала. Также она подписалась на группу «ВКонтакте», которая была заполнена фанатами Никиты. И с этого момента Фима официально встала на тот путь, который привел ее к очередному расследованию.

На другой день они снова были в театре. Слушать предстояло все ту же «Волшебную флейту», в чем ни тетя Альбина, ни Сема не видели ничего особенного.

– Даже очень хорошо! Пусть Алечка видит, что ради нее ты готов слушать одну и ту же оперу и по второму, и по третьему разу!

Сегодня тетя Альбина, помимо билетов, принесла им еще и огромный букет.

– Это зачем?

– Прямо сейчас пойдешь к нашей Хризантеме и подаришь его ей!

Нужно ли говорить, что букет состоял из одних лишь хризантем, умело скомпонованных по оттенкам. Тут были не только лимонно-желтые, белые и сиреневые, но и насыщенно-синие, ярко-малиновые и неестественно-зеленые цветы. Было ясно, что производитель проявил фантазию и не пожалел красителя, чтобы получить такие диковинные оттенки.