Начать переписываться с Рейчел было совсем не так просто. Нельзя было написать «Как дела?» и ждать, что она подробно опишет весь свой прошедший день. Скорее всего, напишет «Нормально», и будет права. Он не имеет права требовать от нее отчета. Кевин не знал, что написать, чтобы эта переписка была ей интересна. Что он может ей написать? А чем вообще он может ее заинтересовать?

Кевин вдруг подумал, что в его жизни уже давно не происходило ничего, что могло бы заслуживать внимания, не считая, конечно, развода, продажи дома, расставания с любовницей, но об этом Рейчел знает все до мельчайших подробностей. «К сожалению», – подумал про себя Кевин. Действительно, в его жизни не было ничего кроме работы – ни путешествий, ни интересных встреч или мероприятий. Книг он не читал, за исключением финансовых, в кино не ходил, в театр тем более. У него не было никакого хобби кроме, пожалуй, гольфа. Все его друзья были скорее приятелями, людьми его круга, ни с кем у него не было по-настоящему близких отношений.

«Как же так получилось» – думал Кевин – «что у меня нет никого, кроме отца и Рейчел, и с теми мне практически не о чем поговорить? Как получилось, что работа в моей жизни вытеснила все интересы? Как это получилось я, положим, знаю – подумал он. Но что мне теперь с этим делать? Начать читать книжки? Но какие? Ходить в театр?»

Он понял, что безнадежно отстал в этих вопросах. Он совершенно не в курсе, что сейчас идет, на что нужно идти, а на что нет. Но это был вопрос, над которым можно было поработать. Кевин включил компьютер и начал смотреть сайты дублинских театров и отзывы на спектакли. Вот об этом мы и будем разговаривать с тобой, дорогая – подумал он. Я отстал, но я не безнадежен.

Он написал ей через несколько дней:

«Привет! Хотел узнать, какой из вечеров следующей недели у тебя свободен».

«А зачем тебе это знать? Ужин?»

«Нет. Хочу пригласить тебя в театр».

«Ой! Неужели? А на что?»

«Зависит от того, когда ты свободна».

«Надо посмотреть, подожди. Четверг, пятница, воскресенье. Все остальные вечера заняты».

«Хочешь драму или мюзикл?»

«И то и другое».

«Идет, тогда и четверг и пятница».

«Нет, шучу. Давай только мюзикл, драму как-нибудь в другой раз».

«Тогда пятница. Отзывы отличные. Идет?»

«Идет!»

Они договорились встретиться перед театром, Кевин не успевал заехать за ней на работу. Веселое столпотворение у входа в театр, обмен приветствиями, смех громкие голоса создавали предвкушение праздника. Кевин увидел подъехавшее такси. Рейчел расплачивалась с водителем, с улыбкой о чем-то переговариваясь. Потом открылась дверца машины, и появились сначала ее ноги, открытые чуть выше колен, в черных высоких сапожках на каблуке. Прекрасные, надо сказать, ноги. Потом голова с модной короткой стрижкой, а потом вся она в темно синем полупальто и небрежно перекинутым через плечо ярким палантином. Поискав Кевина глазами, она нашла его, отделившегося от толпы и направляющегося в ее сторону. Пошла ему навстречу, подставила щеку для поцелуя.

– Видишь, я даже не опоздала, – сказала она.

– Такую шикарную женщину я готов ждать вечно! – был ответ.

Она оценила комплимент, заулыбалась, взяла его под руку, и они пошли к входу.

– Господи, я даже не помню, когда последний раз была в театре, – проговорила она.

В голосе не было ни упрека, ни грусти, только радость от предстоящего удовольствия. Она сняла пальто, отдала его Кевину, а сама пошла к зеркалу навести красоту. Стоя в очереди в гардероб Кевин наблюдал за уверенными взмахами расчески, легкими движениями руки, поправляющими помаду на губах. Эта ее безотчетная женственность была прелестна. На Рейчел был красивый костюм, состоящий из укороченной узкой черной юбки и длинного черно-белого кардигана с открытым вырезом и ассиметричным кроем и рисунком. На шее была нитка жемчуга. В ушах тоже были длинные серебряные серьги с гроздью маленьких жемчужин, спускавшихся почти до плеч. Кевин обратил внимание, что все проходящие мимо мужчины поворачивают в ее сторону голову. «Да, сногсшибательная женщина», – подумал с гордостью он.