Сообщают об ожидаемом сверху десанте и газовой атаке. Говорят, при каком газе надо промывать глаза водой, а при каком нет. Люди готовят мокрые повязки и противогазы на случай применения химического оружия. На крышах замечены снайперы. Дождь продолжает идти потоком беспрерывно, но никто не уходит. Началось движение штурмующей техники, преодолевшей первую линию баррикад. Слышатся пулемётные очереди. Танки подходят почти к самому зданию. Мы стоим, крепко держась за руки. Из здания выходят депутаты и идут к военным разговаривать с ними, после чего ряд воинских частей уходит от парламента. Отводит танки Кантемировская дивизия. Всё время раздаются выстрелы. Командир колонны боевых машин сказал, что он не будет стрелять по своему народу и увёл колонну. Продолжают сообщать о передвижении войск. В Москву, согласно указанию МВД РСФСР, на защиту Белого дома прибывают вооружённые курсанты разных школ милиции. К полудню последние бронетранспортёры Таманской дивизии покидают Москву.

Сообщают об открытии сессии Верховного Совета РСФСР под председательством Р. Хасбулатова, которая принимает заявление, осуждающее ГКЧП. Все решения ГКЧП подлежат отмене. М. Горбачёв должен приступить к своим конституционным обязанностям.

Передают, что в 16:52 А. Руцкой, И. Силаев, Е. Примаков и другие с группой из тридцати шести офицеров с автоматами вылетели в Форос к М. Горбачёву. В 19:16 они приземляются, преодолев сопротивление военных, в Бельбеке. В 18:30 Б. Ельцин, наконец, сумел дозвониться до М. Горбачёва, который благодарит его, защитников Белого дома и готов вылететь в Москву.

Начинается грандиозный митинг. С балкона Белого Дома выступает Б. Ельцин, Р. Хасбулатов и, вообще, все желающие. Оборону пока решено не снимать до полной победы.

22:00 Генеральный прокурор РСФСР В. Степанков выносит постановление об аресте бывших членов ГКЧП.

Всем сообщают, что мы победили и можем расходиться. Ощущение странное: как будто остановили на взлёте.

О произошедшем только два особых воспоминания: первое – Мстислав Ростропович, сидящий на стуле и держащий в руках автомат, прикладом вниз и опирающийся на него, и рядом с ним молоденький солдатик, приставленный к нему охранять и крепко спящий, положив голову на плечо великого музыканта; второе – невероятное единение людей, у которых все лучшие качества проявились в труднейшей ситуации, и к этому присовокупляю вопрос: «Ведь есть все эти качества без исключения в каждом, так почему же они проявляются только в исключительных ситуациях и куда же они деваются в обычной повседневной жизни?» Вот ведь вопрос вопросов.

23 августа состоялись похороны Владимира Усова, Ильи Кричевского и Дмитрия Ко́маря. Море народа. Общее горе. Очень тяжело. Мы были только на прощании и митинге. На Ваганьковское кладбище не пошли, побоялись, что ненароком задавят. Ощущение, что я ещё там, среди защитников парламента, не отпускало. Долго я была под впечатлением событий у Белого дома. Незабываемый опыт.

III. Заключение

А потом был 1993 год. Разногласия между бывшими единомышленниками: Б. Ельциным, Р. Хасбулатовым, А. Руцким. Моё потрясение от чёрной дыры в центре фасада Белого дома, пробитого снарядом. Снайперы на крышах домов. Убитые люди. Погибшие медики и шофёр машины скорой помощи, приехавшие к Белому дому забрать раненых. Моё жуткое беспокойство, потому что на одной из машин скорой помощи в тот день работал мой бывший ученик, вечером позвонивший мне сказать, что с ним всё в порядке, так как была расстреляна машина, следующая за ними. Им повезло. И мои метания в эти дни, потому что мой сын, играя с одноклассниками столкнулся с одним из них лбом и сломал нос. Он лежал в Филатовской больнице, где ему сделали пластическую операцию, а я с трудом смогла проехать к нему, чтобы забрать домой, так как улицы были перекрыты. А ещё вспоминаются постоянные задержки зарплаты и взаимная продуктовая выручка, связанная с этим: кто-то тебе из коллег приносит макароны из запасов, кому-то ты приносишь подсолнечное масло, и так по кругу. У всех дети, которых нужно кормить, да и других членов семьи, включая себя, тоже.