Странно, что всплыло это в памяти, хотя столько лет прошло… Я тогда ещё жил в Москве. Ехал я как-то в метро и приметил склонившегося над гаджетом молодого и симпатичного парня. Выразительное лицо парня украшали огромные карие глаза, пышные дреды и многозначительная полуулыбка Будды. В момент, когда он попытался что-то написать в смартфоне, на кончике его носа собралась крупная капля, грозящая оросить мерцающий экран последней модели айфона. Парень был ладно сложен, и многочисленные татуировки с философским подтекстом украшали его мускулистые руки. Мне стало так горько и обидно за него, за красавца с умными глазами. Настолько я расстроился, что чуть не заплакал. Ты же помнишь, что я был всегда излишне эмоционален. Было заметно, что парень если и не страдает нарциссизмом, то знает себе цену. И я понимал, что, укажи я ему на эту подлую и неуместную каплю, даже незаметно, шёпотом, он расстроится ещё сильнее, поняв, что многие уже приметили этот афронт, так явно разрушающий его образ красавца и умника. А так теплилась у меня всё же надежда, что никто не заметит эту каплю, пока она быстро скатится на экран. Я очень переживал из-за него ещё и потому, что вот так, подчас упиваясь собою, мы не замечаем капельку на кончике носа, которая незаметно и предательски призывает окружающий мир к усмешке над нами.

Саша сидел напротив меня, поблёскивая в полумраке линзами своих старомодных очков. Его голос заглушал рёв шторма, рвущегося в нашу маленькую круглую комнату через овальные окна с толстенными стеклами. Казалось – ещё один удар волны и нас унесёт в открытый океан. Но удивительно, что я чувствовал здесь себя очень комфортно и уверенно, несмотря на разгул стихии. Думаю, что и Саша выбрал этот маяк своим жилищем не просто так. Ему тоже нравился округлый и уютный аскетизм этого пространства, стоящего на страже суши… или, наоборот, на страже океана перед агрессией суши.

Пока мы беседовали, океан, казалось, хотел поглотить нас, как второй завтрак. На первый он слопал лодку и одинокую скамейку у маленького причала. Пена океанских волн с шумом омывала наши окна, вселяя трепет в наши сердца. Саша потом рассказал, что примерно раз в год приходится устанавливать новую скамью и менять повреждённое оборудование. Местная жунта5 даже закладывает эти расходы в годовой бюджет.

– Знаешь, Саша, я чувствую себя, сидя здесь во время этого шторма, как на тарзанке, в детстве. Хочется раскачиваться всё сильнее и сильнее, несмотря на охватывающий ужас возможного падения в мутную жижу замусоренного пруда, но переживаешь настоящий восторг. Этот коктейль чувств охватывает тебя целиком, отчего начинает приятно покалывать всё тело. Я только сейчас обрёл рецепт истинного восторга. Готов поделиться – математически просчитанная абсолютная безопасность, на фоне нарастающего хаоса стихии, когда эмоционально допускаешь, что ты уязвим, а стихия всесильна, но безопасность просчитана. Вот рухнут стены этого маяка, и пучина морская… – я не успел закончить, как Саша снял очки и, сощурившись, будто хотел рассмотреть меня получше, заметил:

– Я вчера опять её видел. Она сидела в кафе и потягивала свой любимый латте. Правда, выглядела она лет на сорок моложе. Я дважды проходил мимо и каждый раз кивал ей. Она делала вид, что мы не знакомы. Вот всю жизнь так. Если уж обидится на меня, то молчать, не замечая меня, может целый месяц. Я схожу с ума, кажется. Но я знаю точно, что это она. Родинки, манера носить платки и тому подобные детали выдают в ней мою Любу. Вот бесит меня это. Спрашивается – зачем все эти игры? Я ведь могу и замену ей сыскать! Ты же знаешь, что бабы меня обожают. Года полтора назад меня на руках семь шведок выносили из кафешки после моего очередного триумфа. Но я всё время возвращался к ней. Она же не ценила этого никогда, понимаешь ты?! – Саша перешёл почти на крик.