– Хоть один раз поддержал меня, – сказала Света. – Спасибо и на этом, братик.

– Видишь, сестренка, мы становимся послушными, как обещали.

– Ой, надолго ли?

Женька поднялся со скамейки и взял свой ранец.

– Честно? Не знаю! – рассмеялся он. – Пойдемте-ка домой, ато ещё Владьку застукают родители в таком виде – на нас все шишки посыпятся.

– Не застукают, – замотал тот головой, – они поздно приходят.

– Все равно домой пора. Пойдемте.

Они вышли со школьного двора и пошли к автобусной остановке – Владику ехать в другую сторону.

– Да, ты был прав, – по дороге сказала Света.

– В чем? – не понял Женька.

– Действительно, трудно быть сестрой. Сестрой таких братьев, как вы двое…

– Сережа! Не забудь после школы сходить в лавку за керосином! – крикнула мама, выглянув из окна кухни во двор.

– Хорошо, мама! Я помню!

Мальчишка с пшеничными волосами, бежавший к выходу со двора, остановился и обернулся назад. По-летнему теплый сентябрьский ветерок пузырем раздул его свободную белую рубашку, перекрещенную лямками штанов, концы ярко-алого пионерского галстука взметнулись вверх словно языки пламени костра. Он широко улыбнулся, показывая щербинку на зубах, и помахал маме рукой. Потом поправил на плече лямку холщовой сумки, в которой лежали учебники и тетрадки, и стремглав выбежал со двора к уже поджидавшим его приятелям.

Стайка празднично одетых мальчишек с новенькими красными галстуками быстро затерялась среди спешивших по своим делам взрослых людей. Многие из них улыбались вслед веселой компании, а некоторые просто не замечали их, озабоченные своими делами. Один дядька в полувоенном френче и сапогах – так одевались многие служащие разных контор – проводил компанию внимательным холодным взглядом. Причем смотрел он на мальчишек украдкой, делая вид, что просматривает свежую газету, наклеенную на круглую тумбу недавно установленную рядом с домом, со двора которого выбежал мальчик. Его взгляд царапнул по спине мальчишку и тот, словно почувствовал что-то, с недоумением оглянулся, но дядька сделал шаг в сторону и спрятался за тумбой. Приятели тут же окликнули его и он, пожав плечами, убежал вслед за ними.

Когда мальчишки скрылись из вида, дядька не спеша перешел через улицу и направился в противоположную сторону, деловито помахивая на ходу желтым кожаным портфелем. Но направился он совсем не в какую-нибудь контору, а дошел до окраинной улицы и скрылся за калиткой, ведущей во двор небольшого частного дома, два окна которого выходили на улицу и, несмотря на день, были занавешены плотными шторами. Поднявшись по ступенькам на крыльцо, он толкнул дверь и вошел в сумрачное помещение.

– Ну что? Ты видел его? – раздался откуда-то из глубины полутемной комнаты скрипучий старческий голос.

– Видел, – почтительно ответил вошедший.

– Он подойдет для нашего дела?

– Да, подойдет. Мальчишке девять дет, он здоров – я проверил его медицинскую карточку. Отца нет, мать работает на фабрике. Других родственников в школьном деле не зафиксировано. Если нейтрализовать мать, его никто искать не будет.

– Теперь у нас есть все три ребенка. Это хорошо. Нам нельзя привлекать к себе внимание.

– Я позабочусь о матери, хозяин.

– У меня осталось мало времени. Всё должно произойти в день осеннего равноденствия – только тогда их жизненная сила сможет стать моей.

– Я помню, хозяин. Всё будет в порядке.

– Надеюсь. Иди пока. Помни – времени мало. Мальчишки должны быть здесь двадцать первого сентября. Я сам приготовлю все что нужно.

Почтительно поклонившись, дядька попятился к двери и, оказавшись на крыльце, тихо прикрыл её.