– Ничего не трогать! – приказал Лайл, ведя нас мимо бесконечных ног, выстроившихся в ряд, как труппа «Мулен Руж», чудесным образом исполняющая канкан без своих торсов. Мы прошли через ряды подвешенных на крюках к потолку рук, которые касались моего лица, когда мы сквозь них пробирались, и я представил, что это руки мертвых рыцарей короля Артура, насаженных на торчащие в земле длинные копья, и их руки тянутся за помощью к Августу и ко мне, но мы никак не можем помочь, потому что Лайл велел нам ничего не трогать, даже протянутую руку великого сэра Ланселота дю Лака. Я видел, как эти руки и ноги оживают, тянутся ко мне, хватаются за меня, пинают. Тот склад был концом сотен плохих фильмов ужасов и началом сотен ночных кошмаров, которые мне еще предстояло пережить.

– Это ребята Фрэнсис, Август с Илаем, – представил нас Лайл, проводя в кабинет Титуса Броза в задней части склада. Август был выше и старше, поэтому вошел в кабинет первым, и именно Август покорил Титуса с самого начала.

– Подойди поближе, юноша, – сказал Титус.

Август взглянул на Лайла в поисках поддержки и подсказки, как отвертеться, но Лайл ничего такого не сказал, а просто кивнул Августу, намекая, что следует быть вежливым и подойти к человеку, благодаря которому на нашем столе каждый вечер мясо и три вида овощей.

– Дай мне руку, – произнес Титус, сидящий на вращающемся стуле за антикварным письменным столом красного дерева. Над столом висела картина в раме, изображающая гигантского белого кита. Как сообщил мне Лайл позже, это был Моби Дик из любимой книги Титуса Броза о неуловимом ките, преследуемом обсессивно-компульсивным ампутантом, которому не помешал бы филиал центра протезирования и ортопедии «Человеческое прикосновение» на острове Нантакет. Вскоре после этого я спросил Дрища, читал ли тот «Моби Дика», и он ответил, что читал дважды, так как книга стоит того, чтобы ее перечитать, хотя во второй раз он и пропустил кусок, где писатель повествует обо всех различных видах китов, встречающихся по миру. Я попросил Дрища рассказать мне всю историю целиком от начала и до конца, и на протяжении двух часов, пока мы отмывали его «Лэндкрузер», он рассказывал мне эту захватывающую приключенческую сказку с таким энтузиазмом, что я захотел на обед нантакетскую рыбную похлебку и стейки из белого кита на ужин. Когда он описал капитана Ахава, его дикоглазое лицо, возраст, худобу и бледность, я представил Титуса Броза на китобойном судне, рявкающего на сидящих высоко на мачте под бушующим ветром впередсмотрящих, требующего разглядеть его добычу, его белого кита, белого, как сам Титус Броз. «Лэндкрузер» Дрища превратился в Моби Дика, а садовый шланг – в гарпун, вонзенный в бок кита, и мы вцепились в резиновый шланг изо всех сил, пока кит тянул нас в бездну, а вода из шланга стала океаном, в который мы погружались все глубже, глубже, вниз к Посейдону, владыке морей и садовых шлангов.

Август протянул свою правую ладонь, и Титус осторожно сжал ее сразу двумя руками.

– Ммммммм, – промычал он, указательным и большим пальцами ощупывая каждый палец правой руки Августа, пробегая от большого пальца к мизинцу. – Ого, в тебе есть сила, не так ли?

Август ничего не сказал.

– Я говорю, в тебе есть сила, паренек, не так ли?

Август продолжал молчать.

– Ну-с… не могли бы вы ответить, молодой человек? – озадаченно спросил Титус.

– Он не разговаривает, – сказал Лайл.

– В каком смысле – не разговаривает?

– Он не произнес ни слова с шести лет.

– Он туповат? – спросил Титус.

– Нет, не туповат. Остр, как бритва, на самом-то деле.