– Не надо. Пусть будет здесь.

– Он же не даст вам покоя.

– Это хорошо. Развеет моя голова. – Амир-Ашраф поцеловал внука, усадил его на колени. Затем цепким взглядом окинул Марину с головы до ног: – Ты, дочь моя, одень хороший платье, хороший платок.

Марина кивнула и быстро вышла из комнаты. Она не хотела, чтобы Амир-Ашраф видел слёзы радости на её глазах. Она знала, что Селиму послана телеграмма и что скоро он должен приехать. Поэтому Амир-Ашраф и сказал ей, чтобы она хорошо оделась.

Марина догадывалась, что это из-за неё Селим поссорился с отцом. Догадывалась и о том, что Амир-Ашраф хочет насильно навязать её сыну. Зачем? Ради чего? Ради ребёнка? Но ведь насильно мил не будешь. И сын Амир тут не поможет. Да, она любила Селима все эти годы. Любит и сейчас. Но чтобы любовь приносила счастье, она должна быть взаимной. А Селим отвернулся от неё. Зачем же она приехала сюда? Сколько раз она порывалась подхватить на руки сына и бежать куда глаза глядят. Но тут же одёргивала себя: «Не смей! Не делай этого! Вспомни те страшные ночи, когда ты боролась со смертью, в отчаянии падала духом и только любовь к сыну поддерживала твои силы! Вспомни, как ты в первом и, может быть, последнем письме к Селиму умоляла его позаботиться о родном сыне! Тогда твои мысли путались, ослабевшая рука дрожала. Но теперь это всё позади. В мире много добрых людей. И один из них – Амир-Ашраф. Он любит внука, он не даст его в обиду. Теперь ты не имеешь права говорить, что у тебя нет на свете никого из близких и родных…»

Да, Амир-Ашраф заменил Марине отца. Она и сама не заметила, когда у неё появились к нему дочерние чувства. Она потянулась к Амиру-Ашрафу всей душой, видела в нём свою поддержку и опору. Расстаться с ним, с отцом, ей было уже нелегко. Но кроме Амира-Ашрафа её удерживал здесь ещё и… Селим. Маленькая надежда на то, что у него при виде сына вспыхнет любовь к ней, всё-таки теплилась в её сердце.

…Услышав радостный голос Зухры в прихожей: «Вай, вай, Селим!..», Марина вздрогнула, уронила нож – она готовила на кухне ужин – и тут же бросилась в комнату Умму, которую Амир-Ашраф выделил для неё и сына.

Стоя за дверью, затаив дыхание, она прислушивалась к шагам в доме. Вот сейчас с шумом распахнётся дверь и порог переступит он, Селим… «Каков он теперь? Как выглядит в гражданской одежде?.. Как вести себя с ним?.. Холодно протянуть руку… А вдруг кинусь на шею и расплачусь? Нет, нет! Только не это. Надо взять себя в руки. Тише, сердце, тише… Успокойся…»

Селим, войдя в прихожую, обнял, поцеловал мать, похлопал по плечу сестру, пожал руку брату.

– Отец у себя?

– Да, сидит, забавляет внука, – недовольно ответила Зухра.

– Какого внука? – переспросил удивлённый Селим. И сердце его дрогнуло – он понял, кто этот мальчик.

– Моего племянника, твоего сына, – улыбнулся Керим.

– И подруга твоя фронтовая приехала, – добавила Зухра.

Селим посмотрел растерянно на мать, на Умму, на Керима. Догадался, что дело не обошлось без участия этого увальня, во всём покорного отцу. Хотел отругать его, но передумал. Что это даст?..

Селим сожалел сейчас об одном: что не сказал отцу в тот день о Фариде, о своём намерении жениться на ней. Да, если бы он открыл тогда свою тайну отцу, всё могло бы обернуться иначе. А может, и нет? Может, ничего бы не изменилось? Кто знает, как повёл бы себя отец в таком случае. От него всего можно ожидать. Он слишком мягок и слишком добр к людям. А дети для него превыше всего. И ради внука он пойдёт на всё.

Селим был уверен, что отец всё же не решится без его согласия приглашать Марину с ребёнком. Но где-то в глубине души таилось беспокойство: а вдруг это случится? И вот сейчас, войдя в прихожую, он сразу почувствовал, что это свершилось.