И венец сего творения – бутылка водки рядом с «Алмагелем». Убойное сочетание.

Неужели это всё я сделала?!

Ты, Светка, ты. Даже не надейся, ни один домовой на подобное не способен.

Протопав к холодильнику, я заглянула внутрь. Он оказался почти девственно пуст. На двери сиротливо белели несколько яиц, а с нижней полки укоризненно смотрела на меня банка «Нутеллы». Почему-то без крышки.

Есть хотелось сильно, поэтому я доскребла остатки шоколадно-ореховой пасты, выпила пару глотков минералки, найденной в ящике для овощей, и пошла в ванную. Любоваться на себя в зеркало.

Зеркало отразило… нечто. С всклокоченными волосами, синяками под глазами и сухими губами. Сразу вспомнился мультик «Труп невесты». Не знаю как насчёт невест, но труп тут точно имеется…

Расчесав свои космы, я скинула уже довольно вонючую ночнушку и полезла мыться. Плескалась минут двадцать, тёрла себя мочалкой во всех местах, пытаясь смыть непонятную гадливость, которую испытывала к собственному телу.

Но даже когда я вылезла из ванны – ароматная и чистенькая – чувство гадливости всё равно осталось.

Я надела новую ночнушку и короткий халат. Обмотала волосы свежим полотенцем, а всё старое – и вещи, и бельё, и полотенца, которые собрала по всей квартире, бросила в стирку.

Потом ещё раз посмотрелась в зеркало. Выглядела я, конечно, бледновато, но в целом уже лучше. Может, и не получится из меня алкоголички…

И только я вышла из ванной и начала прибираться в загаженной комнате, как в дверь позвонили.

Открывать я не собиралась, но звонивший был настойчив. Не уходил, наверное, минут пятнадцать. Я даже испугалась, что он мне звонок сломает – неведомый гость жал на него непрерывно.

Может, Андрей?

Я, как маленькая девочка, подкралась к двери и посмотрела в глазок. И тут же в шоке схватилась за дверной косяк.

Юрьевский?! Что он тут делает?!

Запустить мыслительный процесс никак не получалось, и я решила пискнуть:

– Вам кого?

За дверью задумались, а потом усталым голосом произнесли:

– Света, откройте.

Ого! Это чего, он моё имя всё-таки знает?

– Зачем?

Опять недолгое молчание.

– Надо поговорить.

Я хотела брякнуть: «Кому надо?», но решила не хамить.

– У меня не убрано.

– Я переживу, – в голосе уже слышалось раздражение. – Света, откройте мне наконец.

Открывать не хотелось. Вот совсем. Но кажется, придётся.

Сначала я сняла тюрбан с головы, подумав, что встречать генерального директора с подобной конструкцией всё-таки не совсем прилично. Распушила влажные волосы, погляделась в зеркало.

Ужас.

Вздохнула, щёлкнула задвижкой и сделала шаг назад, впуская в квартиру бывшего начальника. Юрьевский застыл на пороге, оглядел меня всю, от влажных распущенных волос до голых ног – и опять мне стало жарко от его взгляда.

Наверное, коньяк ещё не совсем выветрился.

– Добрый вечер, – сказало начальство, закончив осмотр. – Тапочки дадите или мне в ботинках в комнату проходить?

– А может, не надо? – спросила я почти жалобно. – Говорю же, там не убрано.

– Тогда на кухню?

Зашибись. Там дофига грязной посуды и воняет невынесенным мусором. Просто рай для любого генерального директора.

– Лучше не надо. Давайте в комнату…

Я вытащила гостевые тапочки, бросила их перед боссом. Он снял пальто и шарф, повесил всё на вешалку, переобулся, выпрямился и кивнул.

– Я готов. Пойдёмте.

Угу, спасибо за разрешение…

В комнате мне стало дико стыдно. И за неубранную постель, и за хаос на столе, который я толком не успела убрать.

Юрьевский оглядел это всё каким-то до странности понимающим взглядом, а потом спросил:

– Куда можно сесть?

– Вон стул у окна. Туда можно.

Это был единственный стул без следов моего на нём пребывания. На остальных что-то валялось. На одном – о, ужас! – лифчик с трусами, а на другом – джинсы и свитер, в которых я была в пятницу.