Напротив поле тоже переходило в холм, только более пологий. И там что-то блестело, но разглядеть отсюда было невозможно. Даже усилив до предела зрение, Максим не понял, что там так блестит.

Солнце пока было ещё невысоко над горизонтом и светило почти им в спины, чем очень помогало спутником в наблюдении. Но не было заметно никакого движения. Хотя на таком поле должны же быть хотя бы птицы?

– Здесь как-то тихо слишком. Но такое тоже бывает, – Кикимора, помолчал, думая о чём-то своем. Потом решительно сказал: – Всё, тогда выдвигаемся. Сейчас будет самый опасный участок. Потому что очень открытое место и никак по-другому не пройти. От заражённых я буду держать скрыт, но сам понимаешь, от других он не поможет. Внимательно смотри по сторонам, заметишь что, сразу давай знать, – закончив говорить Кикимора, и, подавая пример, шагнул из леса. Туда же двинулся и Макс. Хотя почему то ему очень не хотелось туда идти.

Выйдя из леса, они пошли прямо по полю. Теперь стало понятно, что это не трава, а какая-то сельскохозяйственная культура, хотя Макс и не знал, что это. Продолговатые зеленовато-синие зерна уже высыпались из колосков на вершине стебля.

– Идём до дороги, а потом по ней. Хотя нас издалека видно, но и мы тоже видим, – прокомментировал их действия Кикимора и уточнил, показывая прямо рукой, – нам на вот тот холмик взойти, там уже и другая будет.

Они шли, внимательно поглядывая по сторонам, почти час. Идти было легко, на поле не было ни нор, ни какого-то другого присутствия живых существ.

– Это из какого-то мира прилетает, где на полях вообще ничего и никого нет. Ни зверей, ни насекомых, ни сорняков. Только вот такая вот «трава». И знаешь что, никогда не бывает она скошенной или убранной. Всегда такая. Может, там и людей то не осталось.

Кикимора сказал это всё быстро, будто бы прочитав мысли Макса по этому поводу. А может быть и прочитал, Макс был бы не слишком этому удивлён.

Солнце поднялось выше и стало ещё теплей. Спутники шли и шли, внимательно поглядывая по сторонам. Но когда до холма оставалось метров пятьсот, всё изменилось.

Кикимора резко остановился и сказал: Ну, Макс, похоже всё.

Он показал рукой на небольшой чёрный летательный аппарат, который с высокой скоростью двигался по направлению к ним со стороны солнце и добавил – Внешники.

Кто такие внешники, брошюра рассказывала достаточно подробно. Люди из миров, которые смогли прорваться в Стикс без переноса, самостоятельно. Для которых и заражённые чудовища, и иммунные жители Стикса всего лишь добыча. Обычно очень хорошо оснащенные, со сложной техникой и с помощниками-мурами. Но был у них и недостаток – внешники должны были находиться в Стиксе только в респираторах и средствах защиты. Чтобы не заразиться.

Необычный летательный аппарат на большой скорости пролетел над ними и начал разворачиваться, закладывая вираж. Макс хорошо рассмотрел его – полностью чёрный, тот был похож на крест, на носу бешено вращался пропеллер, никаких сопл реактивного двигателя не было видно. Зато хорошо была заметна висевшая под фюзеляжем ракета, и два ствола пулемётов, торчащие из крыльев. Почему то он навевал ощущение ужаса, не как Элита, но что-то похожее.

– Сейчас оператор решит, достойны ли мы ракеты или нет, – в голосе Кикиморы слышалось чувство обреченности, совсем не похожее на его обычную веселость.

Внезапно Макс почувствовал бешеную ярость. Ярость, ненависть и еще что-то такое, чего он, похоже, никогда до этого не ощущал. Желание уничтожить. Наверно, от злости на того неведомого оператора, который вот сейчас решал – жить им или умереть. Или от того, что такой весёлый и уверенный в себе Кикимора вдруг стал говорить обречённым голосом. В этот момент Макс уже не слушал своего спутника, он принял решение и впоследствии сам не мог понять, что толкнуло его на такой поступок. Наверное, отчаяние, прозвучавшее в голосе его спутника, когда он сказал – «внешники», стало таким спусковым крючком.