Встретила нас хозяйка у ворот. Судя по вёдрам с водой, сама она только вернулась от колодца. Женщина эта, на первый взгляд, вообще не выглядела особо мощной или сильной. Обычное телосложение, средний рост. Разве что в глазах мелькало что–то эдакое – трудноописуемое. Попытавшись предложить свою помощь хозяйке, мы нарвались на отповедь. Нам было сказано не лезть со своей помощью и проваливать на все четыре стороны, а не мешать честной женщине спокойно работать. Мы объяснили, что пришли к командиру солдат и хотели бы с ним пообщаться. На что Сонара послала нас ещё дальше. Прокричавшись и перестав ругать нас, бездельников, она пояснила:

– Командир спит и проспит ещё не меньше суток. Человек руку потерял, ему зелья сонного и подали, чтоб меньше мучился. А как проснётся, там видно будет – захочет и пригласит вас пообщаться.

Сонара пообещала передать, что мы заходили познакомиться.

Обломавшись второй раз за день, мы с Михелем решили отправиться к старосте после обеда. Сперва отобедаем у кузнеца, а потом уж довольные жизнью, да в хорошем настроении пойдём к старосте меня с ним знакомить.

О том, что мы придём на обед, Михель супругу, конечно, не предупредил. Поэтому, пока она суетилась и готовила на нас обед, он показал мне свою кузницу. Ну что сказать? Это не первая кузница, которую я вижу в живую. Я смутно помню, как выглядела дедовская. Он умер, когда я совсем маленьким был, потому у меня о нём мало воспоминаний. Но почему–то вспоминается не столько обстановка, сколько жар и грохот.

До сих пор все мои знания, по крайней мере те, которые я получил в осознанном возрасте о подобных местах, строились только на фильмах и книгах. Ничего сверхъестественного, если честно, я не увидел. Две наковальни: одна большая и вторая поменьше. Одна печь или очаг, не знаю, как именно это называется, если не изменяет память – горн. Много различных инструментов висят на стенах и под потолком. Всякие молотки, щипцы, кувалды, напильники и прочий инструментарий. На полу, рядом с наковальнями, стояли несколько небольших бочонков, наполненных разными жидкостями. Михель пояснил, что они нужны для закалки кузнечных изделий. А разные жидкости потому, что иногда нужно с разной скоростью остужать металл, и каждая из них делает это со своей скоростью.

Осмотр достопримечательностей кузнечного дела был прерван супругой Михеля, которая отправила одного из ребятишек позвать нас к столу. Мы как раз добрались до заготовки, которую Михель сделал ночью. Он всё–таки не вытерпел и попробовал сделать то, что я нарисовал. Разумеется, работа была далека от завершения, но саму идею он понял и собирался воплотить как можно скорее.

Обед прошёл быстро и скомкано, мы торопились закончить поскорее, чтобы отправиться к старосте. После того, как доведёт и познакомит меня со старостой, Михель собирался вернуться в кузню и заняться новой бронёй, поэтому тоже торопился. Я же торопился, потому что подходило время работы по хозяйству. Скоро нужно будет возвращаться и заниматься домашними делами.

Дом старосты находился неподалёку от колодца. Мне вообще иногда кажется, что это не колодец выкопали посреди селения, а дома строили вокруг стоящего в чистом поле колодца. Посёлок вмещает в свои стены порядка двух сотен дворов, а такое ощущение, что колодец является просто центром мироздания, поселкового так уж точно. Все дома находятся в пределах десяти минут ходьбы прогулочным шагом. После масштабов моего прежнего места обитания это немного обескураживало, но и радовало в то же время.

 Итак, как я уже сказал, дом старосты находился неподалёку от колодца. По многочисленным описаниям в книгах, дома старост в моём представлении всегда являлись самыми большими, красивыми и богатыми. Меня, кстати, всегда это смешило, если староста честный человек, то он ничем не лучше или хуже своих соседей, и ему не с чего выделяться среди них своим богатством. Ведь староста – это всего лишь старший человек в селении или, возможно, наиболее учёный и опытный в деле управления людьми. В общем, подходя к дому старосты, я ожидал вполне обычного жилья по местным меркам. Но был готов и к тому, что прогнозы авторов многочисленных книг тоже могут сбыться, и я увижу перед собой просто настоящие хоромы.