«Ага, как же. Мы договаривались о помощи по дому, а не о подтирании вашей задницы» – подумала девушка, но вслух сказала совершенно другое:

– Извините меня, миссис Глория. Такого больше не повторится.

– Очень на это надеюсь, – вновь недовольно и с толикой какой-то высокомерной заносчивости, присущей этой престарелой женщине, буркнула старуха.

Через двадцать минут после, Джудит вышла из комнаты домовладелицы выжатая как лимон.

– Я даже на работе так не устаю. – шепотом произнесла она, убирая поднос подмышку и аккуратно стала спускаться вниз, чтобы ни одна половица лестницы не заскрипела, так как у мадам Шерман сразу начиналась мигрень от подобного звука.

– Закончила? – спросил сестру Себастьян, когда та зашла на кухню.

– Да. – устало протянула девушка, со вздохом опускаясь на стул.

– Опять ворчала? – этот вопрос прозвучал как констатация факта.

– Грозилась выкинуть нас из дома, если я не накормлю её вовремя.

– Не переживай, Джу. – Давенпорт ласково улыбнулся сестре, пытаясь приободрить ее, – Скоро мы накопим необходимую сумму и уедем отсюда. Если, конечно, ты не влюбишься в какого-нибудь лихого ковбоя и не решишь выйти за него замуж, оставшись в этом захолустье.

Джудит лишь рассмеялась и, не ответив на шутку брата ничем более, принялась разливать еду по тарелкам, предлагая, таким образом, Себастьяну присоединиться к ужину.

***

Солнце застало юную девушку в тот момент, когда она уже переодевалась в рабочее платье, которые должны были носить все официантки салуна. Расчесав грубой щеткой свои длинные волнистые волосы, Джудит собрала пряди по обеим сторонам лица и завязала их на затылке атласной алой лентой, оставив остальные волосы аккуратно лежать на плечах. Покрутившись около старого зеркала, в которое почти ничего нельзя было увидеть, она тихо вышла из комнаты и бесшумно закрыла за собою дверь, чтобы не разбудить мадам Шерман, которая спала после завтрака, что состоял из кукурузной каши, лепешек и чая, и на носочках спустилась вниз, где уже сидел её брат за чашкой дымящего кофе.

– Доброе утро. – мужчина улыбнулся сестре и протянул кружку с напитком, – Это последняя чашка. Кофе у нас тоже закончился.

– Доброе утро, Себастьян. – ответила блондинка, делая глоток ароматного кофе. – Вкус просто прекрасен. Особенно утром. Я сегодня принесу и водки, и кофе.

– Согласен. Собралась на работу? – деловито поинтересовался он, хотя и так знал ответ.

– Да, можем идти. – отдав кружку обратно брату, девушка сняла со стула свою серую ажурную шаль и небрежно накинула её на плечи.

– Тогда идем. – Давенпорт встал с дивана, оставив грязную кружку на кофейном столике, и театрально протянул сестре свою руку.

– Ты как никогда любезен. – хохотнула она и взяв его под локоть, вышла из дома.

Пару дней назад Теодор Гельдрейх, немецкий ученый-палеонтолог, прибыл в этот захудалый городишко, разрываемый бандитскими группировками, отчаянно желавшими подмять под себя весь город. В родном его Берлине такого беззакония никогда не было, хотя столица Германии и не славилась главным образом своим низким уровнем преступности. Органы, обеспечивающие внутригородскую безопасность, работали слаженно и постоянно, чего нельзя было сказать об этом ветхом местечке, имевшем едва ли не одного стража порядка на две тысячи жителей.

Салун был, пожалуй, единственной местной достопримечательностью, и наведаться в него стоило сразу по приезде в Стартаун, но Теодор решил все же повременить с этим, предпочтя навести порядок в новом месте их обитания. Дом находился в первой линии от дороги, между банком справа и кучкой других домишек слева (где-то за ними высилась таверна). Неподалеку была и церковь, что, разумеется, не могло не расстроить Теодора, ведь, мало того, что сам он был убежденным атеистом, но и имя его, как Гельдрейху казалось, происходило от слова «атеизм».