– Здесь есть камеры? – спросил я.

– Были, я убрала. Мне иногда нужно отсюда выходить, и, если бы я оставила тут камеры, Барретты не упустили бы возможность отрезать тебе ногу. Убивать тебя им запрещено, про ноги разговора не было.

– Сатурио жив?

– Да. Иначе Отто не пошел бы на сделку… да и я бы тебе не помогла.

Тут она права. М-да, надо будет подумать, как его починить… Если он протянул так долго, шансы очень велики.

Кстати, об этом…

– Сколько я здесь?

– Двадцать восемь земных суток, – сообщила Мира. – Врачи сказали, тебе этого хватило.

– Правильно сказали. Почему ты не представила меня своему приятелю?

– При виде которого у тебя перехватило дыхание? Мне показалось, вы и так знакомы.

Похоже, за время моего лечения Мира успела подточить зубки… Интересно. Причин может быть две: она считает, что я ей должен, и тогда у нас проблема. Или на станции уже успело произойти нечто такое, что до Миры дошло: выживут только сильные и уверенные, нужно соответствовать.

Ставлю на второе. Мира недостаточно глупа для слепой наглости, а в Секторе Фобос спокойно и не бывает.

– Кое-кто на корабле допускает, что теперь, когда тебе даровано помилование, ты будешь играть по правилам хотя бы частично, – продолжила она. – Я-то знаю, что ты захочешь смыться, когда окончательно встанешь на ноги. Поэтому я решила, что нужно сохранить твое прикрытие. Благодаря тому, что оно мелькало на виду, пока ты спал, оно станет только лучше.

– Правильно решила. Как ты это сделала?

– Да просто, на самом деле. Это же не резиновая маска прошлого, это, по сути, несколько кибернетических протезов, соединенных в костюм. Я поместила внутрь электронику от сервисного дрона, написала пару простеньких программ, ну и сделала так, чтобы у получившейся куклы не было потребности в сложных действиях. Разницу с тем, как ты вел себя изначально, можно было бы заметить, но никто по-настоящему не присматривается.

– Спасибо.

Вот теперь Мира застыла, посмотрела на меня недоверчиво, так, будто я только что чихнул и по медицинскому недосмотру вывернулся наизнанку.

– Что? – нахмурилась она.

– Спасибо, – невозмутимо повторил я.

– Вот так… просто?

– У меня достаточно высокая самооценка, чтобы благодарить людей, которые этого заслуживают. А теперь давай обсудим… Так, нет, не обсудим. Сейчас опять начнется шоу.

Мира не стала спрашивать, что я имею в виду, она услышала все, что нужно, пораньше меня. В коридоре зазвучал топот – никто не шумел намеренно, просто приближение примерно десятка человек не скроешь. И я не думаю, что толпа оказалась здесь в день моего пробуждения случайно. Так что или меня решили поприветствовать по какому-нибудь древнему обычаю, или что-то опять пошло не по плану.

Будет наверняка второе, Сектор Фобос же. Хотя я бы посмотрел на первое – кочевникам пошли бы русские кокошники.

Мира напряглась, пытаясь понять, что делать, я – нет, я просто закинул руки за голову, устраиваясь на кровати поудобней. Вставать и драться я даже не собирался. Начать хотя бы с того, что я голый – та распашонка, которую натягивают на коматозников, не в счет, она настолько бестолковая, что могли бы обойтись и без нее. Да и потом, тело двигается плохо и неуклюже, драка в таких обстоятельствах превратится в сценку «Голый и смешной». Нет уж, спасибо, если меня вдруг решили убить, хоть умру с достоинством.

Дверь была заперта, но я сразу понял, что это не будет иметь значения, и не ошибся. Естественно, у начальника полиции был доступ повыше, чем у заместительницы начальника технического отдела. Да, в мою палату хлынули Барретты – куда больше, чем я хотел бы видеть сразу после пробуждения. Хотя бы потому, что я их вообще видеть не хотел.