– Все так же, – ответила Мэйчжуан и покосилась на Линжун. – На людях она ведет себя в рамках приличий.

– Я знаю, что ты терпеливая и осторожная, да и Линжун всегда настороже. Но если она начнет своевольничать, то не стоит это просто так терпеть.

Мэйчжуан кивнула, но, видимо, не хотела продолжать этот разговор, так как спросила:

– Тебе понравился женьшень, который я тебе прислала в прошлый раз?

– Понравился. Спасибо за заботу, – с улыбкой ответила я.

Мы еще какое-то время посидели, а потом посмотрели на небо и увидели, что уже совсем поздно. Мэйчжуан поднялась и сказала:

– Мы столько проболтали. Ты наверняка устала. Тебе надо отдохнуть, поэтому мы пойдем.

Я попросила Лючжу проводить гостий до ворот. Когда они ушли, пришла Хуаньби с лечебным отваром. Она остановилась передо мной и нерешительно спросила:

– Госпожа, вы будете пить лекарство?

– Буду. Почему нет? – удивилась я такому вопросу.

– Вы же здоровый человек, – сказала она, предварительно оглянувшись по сторонам. – Оно не навредит вашему телу?

– Нет, все будет в порядке. Оно просто делает так, чтобы я выглядела больной и слабой, но на самом деле не вредит, – ответила я, а потом строго посмотрела на служанку: – Надеюсь, кроме тебя и Лючжу, больше никто об этом не знает?

Хуаньби покачала головой:

– Господин Вэнь приготовил хорошее лекарство. Никто ничего не заподозрил. Но я не понимаю, почему об этом нельзя рассказывать вашим подругам?

– Потому что для меня они как сестры. Именно поэтому они ничего не должны знать, – прошептала я. – Если мой секрет когда-нибудь раскроется, они не должны быть в этом замешаны. К тому же чем больше людей знает о секрете, тем сложнее его сохранить.

Я приняла из рук служанки чашку с темной жидкостью, от которой исходил кисловатый запах, и залпом ее осушила.

Я сама не заметила, как прошло три месяца с начала моей жизни во дворце Танли. С приближением Нового года атмосфера в Запретном городе становилась все праздничнее. Во дворце Тунмин монахи сутками напролет читали сутры и молили о счастье, а двадцать пятого числа последнего месяца было положено раздавать награды всем наложницам. И пускай я была нелюбимой и болезненной гуйжэнь, я тоже не осталась без подарков. Все благодаря Мэйчжуан, Линжун и чанцзай Чунь.

Цзиньси занялась украшением дворца. Она и другие служанки развесили повсюду праздничные фонари и расклеили бумажные иероглифы «счастье».

Два дня назад начался сильный снегопад и похолодало. Я стояла у окна, согревала руки о грелку и смотрела, как с неба падают большие хлопья снега и покрывают землю серебристым покрывалом.

– Госпожа, о чем вы задумались? – спросила подошедшая Цзинцин. – Будьте осторожны, из щелей дует ветер, и у вас может заболеть голова от холода.

Я улыбнулась ей, выражая этим благодарность за заботу.

– Я задумалась о том, что в нашем дворце все хорошо, вот только не хватает пары слив и сосен. Зимой тут так пустынно и не на что смотреть, кроме снега.

– Раньше, когда тут жила мэйжэнь Ши, она часто говорила, что не любит цветы, потому что они красивее людей, – объяснила мне Цзинцин. – Особенно она не любила, когда цвели сливы. Как она говорила, они цветут в то время, когда лица у людей морщатся из-за холода, а носы краснеют. А сосны ей не нравились из-за запаха. Раньше тут были сосны, но госпожа приказала их вырубить.

Этот рассказ меня рассмешил:

– Какая забавная мэйжэнь Ши!

Тут к нам подошла Цзиньси и сурово посмотрела на Цзинцин:

– Ты совсем не умеешь держать язык за зубами? Рабам не положено обсуждать хозяев за их спинами.

Цзинцин беззаботно высунула язык: