– Надеюсь, ты не думаешь, что я поверю в это представление? – ехидно улыбнулась Хильда. – Хочешь убедить меня в том, что больна и не идти на мессу?

– Доброе утро, Бабушка. Нет, со мной все хорошо, просто подавилась водой. Доброе утро, мама.

Мадаленна быстро обняла маму, развернула несколько газет, налила чай в фарфоровые чашки, и спокойно села за свой стул. В комнате стояла тишина, даже Фарбер не сказал ни слова, а только изредка посматривал в сторону молодой хозяйки и подумывал, не пошел ли в августе снег, раз воскресный завтрак проходил так тихо и спокойно, без обычных криков и истерик.

– Почитать вам газету, Бабушка?

На этот раз чаем подавилась Аньеза, а Хильда недоуменно посмотрела на свою внучку из-под очков. Такое странное превращение всего за одну ночь не могло радовать, учитывая бешеный нрав Мадаленны; значит, определенно что-то случилось, и откуда-то нужно было ждать беды. Однако ее внучка сидела свежая как ландыш и терпеливо ела овсянку, иногда отпивая чай. Во взгляде была священная пустота, и Хильда с торжеством решила, что наконец ей удалось надломить этот стойкий стебелек.

– Что ж, будем считать, что ты взялась за ум. Возьми «Санди Таймс» и прочитай мне все новости. Только не тарахти и читай погромче, а то тебя слышишь хуже сверчка.

– В чем дело? – прошептала Аньеза, когда Мадаленна проходила мимо нее, однако ее дочка только сверкнула глазами и мотнула головой. Значит, действительно что-то произошло, и, наверняка, что-то хорошее, подумала про себя Аньеза, и у нее немного отлегло от сердца.

– Что вам почитать, Бабушка?

– Начни с городских новостей. С происшествий.

У Хильды была какая-то нездоровая любовь к тому, чтобы читать о несчастьях других. Она как будто бы восполнялась силами, когда узнавала, что где-то в городе сгорел дом, или у кого-то ограбили лавку. Тогда Бабушка приосанивалась и повторяла: «А я говорила, что доверие Гейла к хорошему не доведет!», а после этого она еще скупее отсчитывала деньги на оплату прислуги и ставила около своей двери ведро с водой, на случай того, что если ее придут грабить, она обязательно бы это услышала. Мадаленна подобные колонки терпеть не могла, и каждый раз она старалась обойти их стороной, но Хильда неизменно вспоминала об их существовании и приказывала не пропускать ни строчки.

– Бабушка, может быть начать с чего-нибудь еще?

– Мэдди, будь добра, читай и не мешай мне своими глупыми идеями!

– Хорошо, Бабушка. – Мадаленна пролистала в самый конец газеты и постаралась не смотреть на колонку «Убийства»; это было слишком даже для Хильды. – Что ж, известия сообщают, что дом Диллингвелов был ограблен сегодня ночью.

– Ага! – торжествующе воскликнула Хильда.

– Ничего ценного воры унести не смогли, пропали только кухонные принадлежности.

– Тоже мне, – фыркнула Бабушка, – У этих нищих и красть-то нечего.

– Другое дело, наш дом, да, Бабушка? – хмуро отозвалась из-за газеты Мадаленна, и Хильда почти кивнула головой, но осеклась и бросила в сторону внучки грозный взгляд.

– Будь добра, не порти чтение своими комментариями. Читай дальше.

Мадаленна переглянулась с Аньезой и молча заключили соглашение зайти к Диллингвелам после службы. Это была милая семья, лет двадцать назад перебравшаяся в Портсмут из Шотландии, но так и не сумевшая осесть здесь окончательно. Аньеза чувствовала с ними особое родство, и каждый раз, когда представлялась возможность, заходила в гости и дарила маленькие подарки – льняные салфетки, серебряные ложки, и, судя по всему, на последние как раз и загляделись бессовестные воры.

– Читаю дальше. Магазин «У Кроксли» снова пропали деревянные коробки. Предположительно, их унес черноволосый мужчина в рубашке с красными манжетами. Интересно, – пробормотала Мадаленна. – Как они смогли узнать, что у него была красная рубашка?