– Можете быть уверены, он вкусный, во всяком случае, Джейн его оценила.

– Джейн? – повис в воздухе вопрос, прежде чем Мадаленна мысленно стукнула себя по лбу; это могла быть и его дочь, и его жена – кто угодно.

– Да, – хотела сказать что-то еще мистер Гилберт, но в следующую секунду его позвала та красивая черноволосая женщина, и он поспешно поклонился. – Извините, мне пора.

– До свидания, мистер Гилберт. – быстро проговорила Мадаленна, и прежде чем Аньеза улыбнулась, она стремительно прошла к висячим качелям; ей почему-то было нужно уйти раньше, чем ее собеседник.

Мама села рядом с ней, и Мадаленна была благодарна тому, что она ее ни о чем не спрашивала, предоставляя успокоиться и начать беседу самой. Мадаленна перекатывала персик из рук в руки, когда в конце концов молчание стало невозможным.

– Джейн – это его дочь?

– Не знаю, – пожала плечами Аньеза. – Может. А может жена.

Они посмотрели туда, где стоял мистер Гилберт и о чем-то увлеченно рассказывал двум своим собеседницам, причем девушка помладше так спокойно устроилась в его объятиях, что Мадаленне показалось неловко смотреть на эту семейную сцену. Семья; конечно, это была его семья; отчего-то она совсем не могла предположить, что у него есть жена и дочь. Мадаленне вдруг захотелось рассмотреть тех, кто видел этого человека каждый день; кто не робел в его присутствии и мог заливисто смеяться над его шутками. У него, должно быть, просто замечательная семья, и во рту у нее стало горько, словно она выпила отвар полыни. Интересно, как это было чувствовать себя дома, куда ты ты не пошел и знать, что сзади тебя всегда есть те, кто поддержат и не дадут упасть в яму, который сам себе начал рыть? Ей захотелось поближе прижаться к Аньезе – на этот раз она не была одинока, у нее была ее мама и ей вовсе не хотелось плакать. Может быть, отца, который бы закрыл ее своей широкой спиной у нее и не было сейчас, но была мать, которая могла отобрать лопату.

– Может съедим по леденцу? – поцеловала ее Аньеза.

– Было бы замечательно. – ответила Мадаленна.

И только когда она осталась одна, Мадаленна вдруг поняла, что и на этот раз мистер Гилберт прочел ее мысли и поддержал ее вранье. Она так и не смогла его обмануть, пораженно подумала Мадаленна, и это ее так удивило, что персик чуть не выпал из ее руки, но она мотнула головой, и мысль принудительно исчезла. Ей было все равно, во всяком случае, она на это надеялась.

Теперь Мадаленна точно знала, во что ее пытались обрядить в прошлом сне; белое одеяние оказалось ничем иным, как старым свадебным платьем Хильды Стоунбрук. Этому платью было двести лет, в нем выходила замуж и мать Хильды, и ее бабушка, и все в семье считали, что и Мадаленна пойдет в нем под венец. Платье было красивым – из тонкого шелка, с отделкой из голландских кружев, но вот воротник был стоячим, и даже во сне Мадаленна хватала себя за горло, чувствуя как белые оборки начинали медленно стягиваться на ее шее. Упираться было глупо – она боялась свадьбы, боялась того, что с ней случится после, боялась той неопределенности, которая маячила сразу за поворотом пышной свадебной процессии. Она была давно знакома с Джоном, но не знала о нем абсолютно ничего, и слабо представляла, как они смогут уживаться в одном доме, не понимая друг о друге ничего. Хильда хотела выдать ее замуж, и в своих намерениях она всегда была тверда, а, значит, свадьба с Джоном была вопросом времени. Мадаленна отчаянно старалась найти выход. Каждую ночь она ходила по комнате и перебирала в голове варианты побега; говорят, все пути ведут в Рим, но в ее случае все пути вели в Лондон. Она обожала Портсмут, но жизнь бок о бок с Бабушкой не представлялась ей возможной. И если бы можно было хотя бы на год уехать в университет и поселиться в общежитии, вот тогда, Мадаленна была в этом уверена, она бы смогла найти выход. Старый город Лондон она не любила, но понимала, что если где и искать пути выхода к свободе, то только там, где ее мало кто знал, и фамилия Стоунбрук не была для нее клеймом. Но стоило ей подумать о мутной Темзе, как в воде всплывали лица родителей, и внутри у Мадаленны что-то сжималось в нервный комок – разумеется, она не могла их оставить просто так. Необходимо было дождаться возвращения отца и спокойно обсудить с ним возможность переезда на долгое время.