– И у нового профессора нет имени? – усмехнулась Мадаленна.

– Не собираюсь я больше тебе ничего рассказывать, – ревностно заявила Эффи. – Ты же сама сказала, что все узнаешь в сентябре. Будет забавно посмотреть на то, как ты попадешь в неловкую ситуацию, когда не сможешь вспомнить ни его имени, ни фамилии. – Эффи громко рассмеялась, и Аньеза на нее строго шикнула.

– Не бойся, не попаду. На этом точно все?

– Да.

– Тогда до свидания, Эффи. И нет, – предвосхитила ее вопрос Мадаленна. – К Бабушке заходить не надо. Фарбер тебя проводит.

Она позвонила в дверь черного хода, и оттуда выплыла фигура дворецкого, который будто бы только и ждал, когда его позовут.

– Да, мисс Мадаленна.

– Фарбер, будьте любезны, проводите мисс Доусен обратно до машины.

– Разумеется, мисс. Прошу за мной.

И только тогда, когда фигура бывшей подруги исчезла за поворотом, и раздался рев «Форда», Мадаленна выдохнула. Она не любила встречаться с Эффи, с недавнего времени она навевала на нее тоску и гнев одновременно, к тому же сегодня университет привычно не манил, и все, что было связано с искусством, было перечеркнуто красным крестом и большими буквами: «Свадьба», Мадаленна никогда бы не могла подумать, что свадебные торты и кольца смогут навевать на нее такое уныние.

– Не хочешь посмотреть, что за новый профессор? – поинтересовалась Аньеза, но ее дочь резко мотнула головой.

– Только не сейчас.

– Ну хотя бы имя его узнай!

– Мама, пожалуйста! – воскликнула Мадаленна. – Сегодня я не хочу думать об учебе, сегодня я хочу обо всем забыть. Не бойся, визитку я сохраню, а потом все узнаю. – она положила карточку в сумку и демонстративно защелкнула замок.

Аньеза только укоризненно покачала головой и улыбнулась. Временами Мадаленна ее слишком сильно удивляла.

– Хорошо, тогда садись в машину, если не хочешь совсем опоздать.

На удивление Аньеза справилась с машиной так хорошо, что Хильда даже не услышала мягкого хода колес, и они выехали за ворота еще тогда, когда туман не успел окончательно спать с травы. Необычно это было, сидеть вместе с Аньезой на переднем сиденье и мчаться так быстро, что голубой шарф, развеваясь, чуть не задевал ветки деревьев. Для человека, который не водил больше десяти лет Аньеза держалась за рулем очень уверенно, даже слишком – она не боялась поворотов, не сбавляла скорости, и, несмотря на то, что дорога была пустынной, Мадаленну не оставляло чувство беспокойства, и недавняя Эффи была позабыта.

Что-то мучило ее маму, и она отчаянно старалась это спрятать в себе и не говорила даже своей дочери, а ведь последняя могла ее выслушать и поддержать. В глазах Аньезы все так же горел это странный огонь, который то становился ярче, то затухал, но не исчезал, и Мадаленна впервые почувствовала страх, что ее мама может когда-нибудь сойти с ума. В ее роду все были здоровы, но никому из родственников Аньезы не приходилось жить со свекровью, которая портила нервы и изводила каждый день – от такого мог сойти с ума и вполне здоровый человек; Мадаленна и сама иногда чувствовала, как нечто черное заволакивало ее сознание, и пробудиться от этой пелены ей помогал только мистер Смитон.

Когда мама в очередной раз круто завернула, Мадаленна не выдержала и попросила остановить машину. Аньеза глубоко вдохнула и выдохнула и только после этого повернулась к дочери. Она была спокойна, и как бы Мадаленна не старалась заглянуть ей в глаза, ничего не выходило – там была только плотная завеса любви и заботы. Мама оказалась куда хитрее, чем можно было предполагать.

– Мама, ты не могла бы вести машину немного медленнее, меня укачивает.