«Если вслух произносят слова фильтрационный лагерь, должно быть, дело, действительно, швах», – думал Бивень, кивая докладчику.

Директор подошел к карте и провел указкой по Волге, а затем постучал в районе Москве.

– Господа… Товарищи. Ситуация серьезная, как никогда в вашей жизни. Я прошу в ближайшие две недели забыть о личной жизни и заниматься только этой проблемой.

Да поможет нам бог.

Бивень сидел в своем кабинете, расположенном на третьем этаже. Шторы были свернуты, одно из окон раскрыто, впуская шум с улицы, сдобренный нервными гудками машин лубянской площади. Холодный любопытный поток воздуха гулял по комнате.

Бивень включил телевизор, на экране в кожаном кресле сидел Президент. Часто поправляя малиновый галстук, он зачитывал указ о введении чрезвычайного положения.

Распечатка указа с самого утра лежала на столе Бивня. Прижатая пресс-папье, она подрагивая кончиками листов на ветру.

Чума, несмотря на все приложенные усилия, расползалась. В последние две недели число погибших только в Москве исчислялось десятками тысяч. В городе началась паника, локальные погромы; люди начали организовываться в отряды самообороны. По всей стране бежали зеки, десятки исправительных учреждений опустели. В других надзиратели боялись выходить на работу, опасаясь за свою жизнь.

Но эти тревожные новости сейчас не беспокоили Бивня. Он разглядывал на телефоне присланный ему видеоролик, где два сутулых паренька в боксерских шлемах и перчатках неумело размашисто колотили друг друга на ринге. В свободные вечера, в отсутствии семьи, Бивень вел секцию по боксу для школьников, которую уже третью неделю ему не удавалось посетить. Пропустил он и открытый ринг, где его птенцы неплохо себя проявили.

В комнату Бивня без стука вбежала молоденькая секретарша Катя, закованная в серую юбку-карандаш. Ноги её в высоких каблуках подламывались от быстрого шага.

– Арсений Витальевич! Танки в Москве!

– Какие танки, курица! Ты почему не стучишься? – Бивень терпеть не мог, когда нарушалась субординация.

– Едут из Наро-Фоминска, колонна танков, по киевскому шоссе, 4-я гвардейская танковая дивизия, – чеканила она, не обращая внимания на ярость шефа.

– Чей приказ? – спросил он, мгновенно успокоившись.

– Никто не в курсе, – задыхалась секретарша. – Оборвали провода, все звонят, пытаются узнать откуда они. В последний раз сообщили, что они пересекли МКАД и движутся в центр.

С улицы раздался звук удар, скрежет протаскиваемого и последовавший за ним громкий хор клаксонов.

Бивень подскочил к открытому окну и высунулся по пояс. На площадь въезжала колонна танков и ЗИЛов, раскидывая зазевавшиеся машины. Один из танков отделился от колонны и последовал к зданию, где находился Бивень. За танком последовала группа людей в камуфляже со странными длинными устройствами на плечах похожими на оружие.

– Катюша, бегом! Звони, поднимай «Витязей». Они на Краснознаменной, доедут быстро. Предупреди их о танках! – выкрикнул приказ Бивень.

Катя скинула туфли и босиком выскочила из кабинета.

Танк, подъехав, резво развернул сплюснутую башню в сторону дверей. Выстрел сотряс стены старого здания. Раздался звон выбитого стекла, вход накрыл поднявшийся клуб пыли и мелких обломков, дробно застучали автоматные очереди.

Группа в камуфляже расположилась полукругом от входа. Уцелевший кованый старинный фонарь возле входной двери в здание начал вспыхивать. Одновременно по телу Бивня начали волнами пробегать судороги боли, собираясь под грудиной. Он отскочил от окна.

Бивень бросился к сейфу за наградным ПМом. Из коридора слышались выкрики и редкие выстрелы из табельного оружия. Периодически накатывала ноющая боль. Через некоторое время звуки утихли, и в тишине Бивень услышал в коридоре звук шагов. Неизвестный зашел в приемную, было слышно его дыхание. Бивень прижался к стене кабинета возле двери.