Но Дед заручился обещанием Ивана бывать у них и без повода, запросто, а бабка обняла так тепло и мягко, что эта душевная связующая нить стала упругой, тянущейся, как ласковая струйка света, не потеряв при этом своей прочности. Боль растворилась.

Наверное, так воздушный змей, свободно поднимаясь ввысь в потоках воздуха, ловя ветер и возможности подняться к солнцу и небесам, не теряет связь с тем, кто запустил его и с восторгом и гордостью следит за его полётом.

Бабка помахала вслед машине, плавно и бесшумно набиравшей скорость. И это было как-то по-особенному: из её рукава пошла мощная прозрачная волна, обгоняя машину и торя ей путь.

– Пошто это у него сознанье-то так плотно образами набито, Дед?

– А в энтаком мире выживат, какой в хламовник сознание превращат. Очищать да очищать…

– Предприимчивый, поди, не по возрасту свому…

– Да по всему видать: создал предприятия два, не мене… и затеял немалый прожект. Эх, ма!.. Одну ягодку беру, на втору – смотрю, третью примечаю, а четвёрта мерещится!… Так ить скоро и жилы рвать начнёт…

– Дык тогда уж и выглаживать будем, жилы-те, – бабка сосредоточенно всё ещё смотрела вслед удалившемуся подопечному. – А ты уж, соколик мой ясный, его надоумь…

– А то!

Уже выехав с грунтовой дороги на трассу, Иван нашарил на соседнем сидении бабкин напутственный гостинец и понемногу стал разглядывать его, деля внимание между ним и дорогой впереди.

Начертанный углём по холсту символ был простым, но, по ощущениям, мощным. И, будто эхо, донёсся до него напевный говор бабки Манефы: «…где Род, там и Зарод – одно без другого и не быват…»

Из задумчивости Ивана вывело осознание, что он уже почти на месте. Как будто, из всех возможных путей в пространстве, автомобиль выбрал самый короткий, незримый, неявный и пронёсся по нему, а не ехал с обычной скоростью по дороге с разметкой. Так скоро это было невозможно, но факт оставался фактом: со времени выезда прошло двадцать минут. И это беспристрастно показывали часы на панели. Да и наручные тоже.

И, мчась по МКАД, Иван вспомнил не к месту ту сложную, многоступенчатую процедуру проникновения в мир Сколково, что прошёл несколько лет назад… Заявки, анкеты, собеседования, портфолио, испытательные сроки… Условия, ограничения, перспективы и ряд непростых выборов – новые миры почти всегда неблагосклонны к их новоявленным покорителям. Этот мир многое давал Ивану, но и забирал немало, заставляя балансировать на пределе сил.

Подъезжая к огромному комплексу наукограда, Иван ощутил, что буквально с усилием проникает сквозь упругий, звенящий множеством авторитетных голосов, слой, куполом накрывший этот город науки.

Это ощущение было для него внове. Тут молодой человек внезапно почувствовал непреодолимое желание съесть бабкин пирожок! И твёрдо решил холстинку с начертанным бабкой знаком укрепить под сиденьем своего рабочего кресла. Итальянскому кожаному, весьма эргономичному, изделию явно не хватало чего-нибудь «из ряда вон».

Иван подумал, что таким образом сильно укрепит дела и «своё место в жизни». И, уже даже не удивившись таким мыслям и намерению, быстро «оприходовал» бабкин пирог прямо за рулём.

Следующим утром оказалось, что квадрокоптер Гвидонушка напитался от сети силушкой богатырской «под завязку». Определялось это по его «глазку», который, по словам бабки Манефы, из рубинового сделался как «синь яхонт». Пришла пора испытать его в деле.

И тут бабка призналась, что напрочь запамятовала, что надо делать, чтоб устройство заработало. Сокрушалась она, однако, недолго, поскольку её причитания прекратил Дед: