– Давненько. Некогда было. – я развела руками.

– Ты как?

Аня на секунду замялась, но ответила бодро:

– Неплохо. Может посидим где-нибудь?

– В кафе? – я засмеялась. – Пошли.

Аня уверенно развернулась в противоположную сторону и мне оставалось только следовать за ней. По крайней мере не потеряюсь – подумала я с облегчением. По дороге мы молчали, подставляли лица тёплому майскому солнышку и переглядывались с заговорщиковскими улыбками – совсем как в детстве.

Родители часто уезжали по своим взрослым делам, а нас оставляли у бабушки. Это было наше любимое время. Бабушка воспитанием не заморачивалась, предпочитая читать книги или заниматься хозяйством. Она ужас как не любила, если мы вызывались помочь с домашними делами или торчали дома. Поэтому мы убегали гулять на речку или, если было лето, пробирались на огороды, ели ягоды на заброшенных участках, собирали яблоки и груши и убегали от соседей, которые сами имели виды на бесхозное хозяйство. Дома мы на ходу придумывали чем занимались весь день, дополняя рассказы друг друга настолько гармонично, что никому и в голову не приходило заподозрить нас в хулиганстве. Потом мы друг за другом – Аня младше меня на год, поступили в районный университет, где, вполне естественно, оказались в одной компании.

– Дашк, а ты зачем волосы обрезала? – спросила меня Аня.

Я провела рукой по своей русой шевелюре, непривычно окончившейся чуть ниже лопаток.

– Не знаю. – ответила я честно. По внутренностям пробежал холодок – я поняла, что не могу вспомнить как, когда и зачем я отрезала волосы, которые раньше прикрывали поясницу.

Мы вошли в здание кофейни и прошли к личному столику Павла. Я ждала, что персонал нас остановит, но никто не обратил на это никакого внимания. Только подошёл официант с меню, поздоровался с Аней по имени, после чего удалился. Значит Аня часто здесь бывает – подумала я с тоской. А я за несколько лет так и не удосужилась приехать, пока Пашка не попал в переплёт. Ты же знаешь почему не приезжала. – В кои-то веки внутренний голос встал на мою защиту. Я хотела доказать, что чего-то стою. Сама по себе.

– Я буду салат из моркови и яблок и, пожалуй, возьму чизкейк. Ты выбрала? – отвлекла меня от самобичевания Анна.

– Я хочу судака по-стрелецки и блины с мёдом. Может возьмём малиновый чай? Как в детстве. – я улыбнулась, получила в ответ довольный кивок и подозвала официанта.

– Даш, у тебя всё в порядке? – неожиданно спросила Аня.

Я пожала плечами.

– У меня да. Почему ты спрашиваешь?

– Ты пуговицу теребишь.

Я посмотрела на полуоторванную пуговицу на манжете и спрятала руки между колен. Аня окинула меня задумчивым взглядом. Судя по выражению её лица, она хотела о чём-то спросить, но передумала.

– Помнишь сколько пуговиц ты потеряла в универе? – Аня заметила мой вопросительный взгляд и задала явно не тот вопрос, который собиралась.

– Дааа. Мы их искали по полам всех аудиторий. А помнишь как Данил Иванович мне их выдавал горстями после каждого зачёта?

Аня хихикнула.

– Мне кажется, он был в тебя чуть-чуть влюблён.

– Ааань! Романы со студентками хорошим не заканчиваются.

– А романы с молодыми преподавателями?

– Тоже.

– Да ну тебя! Даже Пашка вас свести пытался.

– Пашка.

– Извини. – вдруг, выпалила побледневшая Аня.

– Да ничего. Мы же дружили.

– Дружили. Я всё думаю – могло ли что-то пойти по-другому? После универа. – Аня окинула взглядом гладь озера.

– Не знаю. А что мы могли сделать по-другому? – спросила я.

– Ты могла бы не терять время в столице. – Аня посмотрела на меня испытующим взглядом. – Могла бы приехать сюда сразу. Или домой.

– Нет, Ань. Дома я бы снова залезла под мамино крылышко и не казала бы оттуда носа до следующего прилёта комета Апхиара (*их название кометы Галлея).