Через полчаса в дверь ворвалась раскрасневшаяся Нонна Никодимовна. Не надо было быть волшебником, чтобы понять, что женщина в ярости. Увидев мой насмешливый взгляд, Нонна Никодимовна сникла и, с чувством собственного достоинства прошла в свой кабинет. Я не стал дожидаться приглашения и пошёл за ней.

– Я пришёл за делом Волковской. Вы нашли его? – спросил я самым вежливым тоном, но который был способен.

– Нашли. – женщина вытащила из ящика стола картонную папку и швырнула её на стол передо мной. – Не могли до завтра подождать?

– А у вас всегда такой бардак в отделении или только сегодня? – уже не сдерживая раздражение, спросил я.

– У нас всё в порядке в отделении. – холодно ответила Нонна Никодимовна.

– Настолько в порядке, что за двадцать минут до конца рабочего дня Комитет пустует? Сколько вы искали дело, которое находится в работе? Почему никто не появился ни на месте убийстве, ни в больнице?

– Туда же вы поехали. – женщина покраснела, потом побледнела, а потом пошла пятнами.

– Я не отношусь к вашему штату. Дело Волковской до этой минуты находилось исключительно в вашем ведомстве.

Нонна Никодимовна промолчала в ответ.

– Вам придётся навести порядок в отделении, иначе этим займётся столичный Комитет.

– Не угрожайте мне! – взвизгнула заместитель начальника.

– Я не угрожаю, я предупреждаю. – я взял со стола папку. – А где дело Миляева?

– Ещё не нашли.

– Ну так найдите! И побыстрее, пожалуйста!

– Это Волковская? – неожиданно спросила Нонна Никодимовна.

– Что Волковская?

– Убила кого-то в своём кафе.

– Почему вы так думаете? – теперь я посмотрел на женщину с любопытством.

– Она волшебница. И это её кафе. – Нонна Никодимовна жадно вглядывалась в меня.

– Вы полагаете, что она единственная волшебница в городе?

– Нет, но она единственная, кого было приказано отпустить после совершения доказанного волшебства.

– Это все аргументы?

– Нет. Мы все знаем, что в кафе Миляева запрещено входить всем сотрудникам Комитета. Каждый, кто приходит к нам работать, сталкивается с давлением, которое исходит от кафе. У некоторых даже возникают панические атаки. Лично я до работы в Комитете бывала в том кафе почти каждую неделю, а теперь не могу даже подойти к нему.

– Этот запрет был наложен ещё на этапе утверждения документации на строительство. – я развёл руками. – Но механизм барьера мне тоже интересен. Значит, вы говорите, что до поступления на работу в Комитет, вы могли спокойно посещать кафе, не ощущая никакого дискомфорта?

– Ни малейшего. – женщина смутилась.

– Что же. Это интересно, но, боюсь, может не иметь отношения к сегодняшнему убийству. До свидания, Нонна Никодимовна.

– До свидания, Фёдор.

Всё чудесатее и чудесатее – думал я, пока медленно шёл через площадь к гостинице. Не зря Филипп Миляев посвятил жизнь изучению магии и её проявлений. Я даже не слышал о таких хитроумных заклятиях, которые способны узнать место работы. Солнце скрылось за крышами, а людей на площади прибавилось. Снова заиграла музыка – теперь это была молодёжная группа из двух гитаристов, аккордиониста, ударника и скрипачки. Вокруг них собралась толпа, люди водили хоровод и подпевали, дети танцевали внутри хоровода. Я невольно заслушался.

“Золотая ниточка, родниковая,

Узелок на узелке.

Всё ведёшь ты меня, непутёвого,

По земле,по земле.

Журавлиным берегом, медным камушком,

Колокольной капелькой

Все зовёшь ты меня, безымянного,

Ласково, ласково.”

*использован текст песни “Золотая ниточка”, группы Медвежий угол.

Настроение поднялось, закатные лучи скользнули по окнам за спинами музыкантов, отразились огненными бликами. Захотелось пуститься в пляс вместе с разношёрстной толпой. Я дослушал песню, запомнил название группы и продолжил свой путь.